Его не было уже несколько минут, прежде чем Ленни смог оторваться от окна и даже попытаться осмыслить увиденное.
Сердце бешено колотилось, он жадно закурил сигарету. Что, чёрт возьми, происходит? Он видел, как что-то шевелится в волосах этого человека, что-то живое. Это нельзя было отрицать или игнорировать.
«Я чертовски запутался», — подумал он.
Ленни вернулся в гостиную и снова посмотрел в окно. Jeep Cherokee давно уже уехал, а грунтовая дорога была пуста.
Дневной свет умирал.
— Держись, — сказал он мягко. — Вот и наступает ночь.
6
Когда события дня рикошетом пронеслись в его голове, Ленни зажёг обе масляные лампы, поставил одну в гостиной, а другую взял с собой, пока шёл по тёмному дому. Он не знал, сколько ещё сможет вынести за один день, но был полон решимости обыскать дом, потратив на это хоть всю ночь, если понадобится. Шина хотела, чтобы он был здесь, и почти просила это, указав его имя в своём завещании. Но какое ему дело до всего этого? Где-то здесь были ответы, он был в этом убеждён. Происходило слишком много странных вещей, должна была быть связь, большая загадка, которую он ещё не мог разглядеть.
«Я ей нравилась».
Неужели Шина оставила ему имущество, потому что знала, что ей грозит опасность? Могла ли её смерть быть чем-то иным, кроме несчастного случая? Неужели она наткнулась на что-то ужасное в этом странном маленьком городке?
Он быстро осмотрел книжные полки в гостиной, а затем кладовку на кухне, но не нашёл ничего необычного. Если не считать того, на что он мог бы наткнуться в кухонных шкафах, что казалось крайне маловероятным, внизу не было других интересных мест, поэтому он решил начать со спальни и двигаться дальше.
Свет лампы освещал узкий проход, и он поднялся по лестнице, каждая ступенька скрипела под его тяжестью, пока он поднимался на второй этаж.
Ленни поставил лампу на стол и увеличил пламя. Комната осветилась, залившись мягким жёлтым светом, который отражался от окна и зеркала над письменным столом. Он взглянул на своё отражение в обоих, затем сел за стол и начал рыться в ящиках. Вдоль правой стороны стола было три больших ящика и один длинный и узкий прямо под столом. Порывшись в двух больших ящиках и найдя только канцелярские принадлежности, телефонную книгу и несколько старых выписок по текущему счёту, он наткнулся на большую папку в третьем.
Внутри он обнаружил несколько ламинированных листов бумаги. Газетные статьи, всего семь. Местные заметки, опубликованные за несколько лет до этого в некоторых газетах Массачусетса, охватывали всё: от жителя дома престарелых, выигравшего в лотерею, до интервью с местным певцом, который должен был спеть национальный гимн на игре The Red Sox. Шина написала их все, но под именем Шина Белмонт.
«Должно быть, это её фамилия по замужеству», — подумал он.
В конце концов, она продолжала писать статьи. Он улыбнулся. Это хорошо для неё.
Он сунул листы обратно в папку, вернул её на стол и выдвинул узкий центральный ящик. Обрывки бумаги и стикеры; свободные резинки; скрепки, ручки и карандаши; меню на вынос для местной пиццерии, а внизу фотография в рамке. Ленни вытащил фотографию и поднял её. Свадебное фото Шины и её мужа, она одета в красивое платье и головной убор, а он в плохо сидящем смокинге.
Это был первый раз, когда он увидел её за двадцать лет.
Охваченный эмоциями, Ленни подавил слёзы, когда далёкие и смутные воспоминания о её лице, на которое он так долго полагался, растворились и уплыли. Он больше не нуждался в них. Она и, соответственно, многое из их совместного прошлого снова ожили прямо у него на глазах.
На фотографии она выглядела примерно на десять лет старше, чем когда они с Ленни знали друг друга, что означало, что на момент съёмки ей было около тридцати. Шина сияла. Он не мог припомнить, чтобы она когда-либо выглядела такой счастливой. Мужчина рядом с ней был невысокого роста и полноват, с добрым, по-мальчишески пухлым лицом и копной вьющихся светлых волос. Они выглядели такими счастливыми вместе; в блаженном неведении, что смерть сговорилась похитить их обоих в течение нескольких коротких лет.
Может быть, к настоящему времени они воссоединились в каком-то другом, лучшем месте.
Ленни на это надеялся.
Положив фотографию на место, он заметил другую, поменьше, без рамки и со шрамами в многочисленных складках, как будто она была сложена и долгое время хранилась в кошельке, прежде чем её положили в стол. Края были завиты и обесцвечены с возрастом. Он отмахнул старую записку и рулон скотча и понял, что это ещё одна фотография Шины. На этот раз это был он, мужчина, стоящий рядом с ней.