Однако блокада свое «черное дело» совершила. Огромные потери, острая нехватка боеприпасов, постоянные обстрелы, что не прекращались часами, а то и днями, измотали германский гарнизон. К тому же суровый климат подрывал здоровье солдат – больных, причем серьезных, было столько же, как и раненных, ими были переполнены все дома и убежища.
Пятого февраля генерал‑адмирал фон Шпее решил прорываться с боем в океан. Ночью на два лайнера приняли военные грузы и здоровых солдат. Всех больных и раненых с часть медперсонала и продовольствием, оставили на милость победителей. Отпустили из плена три сотни англичан, в основном моряков, спасенных с потопленного крейсера. Попавший в плен командор Ройял Нэви дал собственноручную расписку Шпее, что приложит все силы и связи для их эвакуации и интернирования в Аргентину, в обмен на полное освобождение британских военных.
Под утро шестого гарнизон истратил последние снаряды к орудиям, потрепанные роты снялись с позиций под прикрытием пулеметчиков (те отходили последними, их принял на борт крейсер «Грауденц») и отправились на погрузку, которая прошла организованно. Флагманский «Шарнхорст» вывел небольшой отряд в океан, где его встретил «Фатерланд». Благодаря радару благополучно миновали блокадную линию англичан, утром уже соединились с «Блюхером» и легкими крейсерами. Но после полудня германскую эскадру обнаружили «тауны», по радио дали координаты своим броненосным крейсерам и началось преследование.
От схватки уйти не удалось – «Шарнхорст» и лайнер «Принц Эйтель Фридрих» больше шестнадцати узлов набрать никак не могли, а британские крейсера выдавали по двадцать. Бросать флагмана дело позорное, а потому Лангсдорф категорически отказался идти в рейх вместе с «Альтмарком», пока сам не убедится, что англичане прекратили преследование. И к его счастью, серьезных противников оказалось только шестеро. Три «тауна» и два скаута не рискнули напасть на лайнеры – четыре германских «города» были отнюдь не слабее противника, и после коротких стычек отогнали врага.
– Оп‑па на!
Лангсдорф вскрикнул от радости – концевой «минотавр» резко отвалил в сторону, показывая явное желание покинуть схватку. «Гнейзенау» попал в него удачно – в кормовой башне стволы застыли на разной высоте, видимо вышла из строя. Оставшиеся втроем против четверых противников английские крейсера дружно подались из схватки, и адмирал облегченно вздохнул, испытывая чудовищное облегчение.
– Нет, Кранке – преследовать мы их не станем. Я на мостик, хочу там осмотреться, но башни пусть стреляют, – отдав приказ, адмирал покинул боевую рубку и поднялся на мостик, подставляя разгоряченное лицо ветру и соленой влаге. И заметил, как из кормовой башни медленно уходящего английского крейсера, поневоле ставшего новым флагманом второго британского отряда, выстрелила пушка – словно красный цветок распустился. Но не успел Лангсдорф толком оглядеться вокруг и оценить состояние кораблей, как чудовищным взрывом был опрокинут вниз, на железный настил, и от страшной боли потерял сознание…
Главнокомандующий вооруженными силами
в колониальных владениях рейха
генерал‑адмирал рейхсграф фон Шпее
Фолкленды
– Экселенц, противник начал отход!
– Вижу! Они от нас здорово «огреблись и не желают сдачи», как любит приговаривать наш адмирал Лангсдорф.
Шпее усмехнулся – высказывания его «молодого друга» на кораблях кайзерлихмарине давно стали «крылатыми». Но лицо тут же стало угрюмым – как никто другой он понимал, что теперь «Шарнхорст» не дойдет до бухты Делагоа. Никак не дойдет – сбитая труба не в счет, а вот четверть котлов вышла из строя, и отремонтировать их проблематично. Пробоин, в том числе и ниже ватерлинии, слишком много, две кочегарки затоплены, несмотря на все усилия команды, воду откачать не удается, а подвести пластырь невозможно из‑за волнения. Кормовая башня заклинена, казематы правого борта, за исключением одного верхнего с 210 мм орудием разрушены. «Гнейзенау» пострадал немногим меньше, выглядел страшно – все же гросс‑крейсера этого типа не противник «минотаврам» – англичане как раз свои строили против германских кораблей. Но зато проделано главное – два его крейсера приняли на себя большую часть вражеских снарядов. «Блюхер» пострадал мало, а повреждения «Фатерланда», за которым особенно пристально наблюдали сигнальщики, показались сущими пустяками. Все задумано правильно – держать дистанцию и ветер – и «дрейки» не смогли использовать в бою многочисленную 152 мм артиллерию – восемь орудий в казематах на каждый борт – условия были такими, как при Коронеле, вот только англичане оказались на порядок сильнее.
– Экселенц! Попадание в рубку «Фатерланда!
Выкрик сигнальщика заставил Шпее повернуться и заметить вспышку и клуб черного дыма. Британцы снаряжали свои старые снаряды черным порохом, а не лиддитом или тротилом, потому их фугасное действие было слабым. Но «карманный линкор» словно взбесился – круто заложив руль, повернул вправо и ринулся за уходящим врагом. Идя на сближение с недобитым «дрейком» башни стали стрелять полными залпами.
– Экселенц! «Блюхер» идет за «Фатерландом»!
Действительно, капитан цур зее Эрдманн устремился за своим флагманом, ведя огонь на два борта, причем на максимальной скорострельности – британские крейсера разошлись, представив ему удобный случай. Но все это было делом четверти минуты – и Шпее, приняв решение, скомандовал:
– Право на борт! Преследовать врага, полный ход, все, что можно выжать из машин! Максимальное сближение! Передать на легкие крейсера – торпедная атака! Добить неприятеля!
Отдав приказы, генерал‑адмирал Шпее посмотрел на начальника своего штаба контр‑адмирала Филитца и командира «Шарнхорста» капитана цер зее Шульца и негромко произнес:
– Лангсдорф нарушил мой приказ снова! Он сейчас полностью прав! И вынуждает меня идти на размен крейсеров! Надо добить одного из «минотавров» – они сильнее любого нашего крейсера!
– Экселенц! С «Фатерланда» передали – вице‑адмирал Лангсдорф смертельно ранен!
– Они графа уже приговорили?! Отправить запрос немедленно! Идем на сближение! Шульц, сближаемся левым бортом – там орудия целы. Снарядов не жалеть, истратить все, но бить наверняка, у нас погреба пусты!
Шпее сохранял внешнее спокойствие, но внутри бушевала гроза. Стало понятно, почему Кранке «свалился» на неприятеля – команда «карманного линкора» жаждала утопить врага. И тот, получая полновесный залп за залпом уже горел, сильно осел на нос, две трубы из четырех отсутствовали, из кормовой башни вырвалось пламя. А «Фатерланд» отвернул от недобитой жертвы, обрушил огонь двух башен по «минотаврам», с которыми насмерть сцепились крейсера Шпее. Вот теперь британским крейсерам пришлось туго, да так, что слабо пострадавший флагман бросил «подраненного» товарища – и правильно сделал, так как сохранил свой крейсер для Британии. Под сосредоточенным огнем трех кораблей броненосный крейсер «Минотавр», а флагманским был «Шэннон», запылал, а потом неожиданно стал резко крениться, затем повалился на борт и перевернулся.
– Что я отвечу кайзеру? Лучше бы меня убило, а не Ганса, он нужен рейху, – прошептал Шпее, не замечая, что по щеке поползли слезы. И даже известие, что «Грауденц» добил торпедами поврежденный крейсер «Дрейк», и спас в бушующем океане нескольких матросов экипажа, а «Блюхер» отбил атаку скаутов, потопив один из них полным залпом – не вернуло старому адмиралу настроения.
– Экселенц! Корабельные врач «Фатерланда» надеется, что адмирал не умрет. Но состояние крайне тяжелое, он потерял ступню и кисть.
– Лишь бы выжил, нога и рука не в счет, голова цела, а это сейчас главное, – Шпее повеселел, и подумал, что Ганс обязательно выживет, ведь он обещал своей жене вернуться назад. Один раз граф уже вернулся во времени, а сейчас вернется из похода:
– Запросить «Фатерланд» о полученных повреждениях! Способен ли он дойти до Германии?