– Ганс, а ведь это ты… Вы… адмирал…
– Отто, а ведь я четверть века думал о тебе, когда ты погиб вместе с отцом и братом. Да, Отто, прошли 25 лет, что отдалили меня от тебя – видишь, как я постарел?! Мы поговорим чуть позже, у меня и для твоего капитана есть послание, если можно так сказать.
Лангсдорф открыл коробку, достал из нее основательно потрепанную книжку в мягкой картонной обложке, толстую, напечатанную на сероватой газетной бумаге, открыл листы на широкой деревянной закладке и протянул ее ошеломленному фон Шернбергу.
– Я думаю, вам стоит почитать эти две страницы, капитан! И лишь тогда вы поймете, почему я имел право сказать сейчас и про четверть века, и с гордостью надеть этот мундир кригсмарине Третьего Рейха с честно заслуженными мною Железными Крестами! И вновь, но уже другим взглядом, посмотреть на мой броненосец, высокая честь командовать которым выпала на долю вашего покорного слуги. Читайте, фон Шенберг, и думаю, слова произведут на вас определенное впечатление.
Командир «Нюрнберга» молча взял книгу, с недоумением посмотрел на Отто, и стал медленно читать немного пожелтевшие и расплывчатые печатные строчки. И с первых же секунд смертельно побледнел, дрожащими пальцами кое-как расстегнул воротник мундира, и стал глотать воздух так, словно задыхался. Затем с трудом поднялся с жесткого кресла, в каюте капитана их было ровно три, как раз для собравшихся за единственным столом. Шатающейся походкой подошел к секретеру и достал из него два листка, исписанных ровным почерком. Хрипловатым, осевшим голосом негромко произнес, с трудом выдавливая из себя слова:
– Это письмо брату я написал за полчаса до появления вашего броненосца, герр адмирал. А оно здесь… в этой книге… Чувствовал, что сердце из груди выскочит…
Отто взял в руки книжку и посмотрел на обложку, медленно и негромко прочитал:
– «Письма погибших офицеров героической эскадры графа Шпее. В память 10-тилетия их подвига. Гамбург, 1924 год». Майн готт!
– Тогда было плохо, очень плохо. Страна потерпела поражение, но мне невероятно повезло – я продолжил служить уже в кригсмарине, на одном из шести оставшихся броненосце. Деньги на издание собирали по подписке. Я только женился, но отдал половину месячного жалования. Едва хватило, чтобы напечатать двести книг и так почтить память эскадры вице-адмирала фон Шпее, погибшей в неравном бою.
– Где?!
– Когда?!
Вопросы раздались одновременно – да оно и понятно, не каждому удается услышать о собственной гибели в бою в прошедшем времени, будучи живым и здоровым. Лангсдорф с облегчением выдохнул – он боялся, что у кого-то из его собеседников может не выдержать сердце, ведь новости ошеломительные и не самые приятные.
– Господа! Вы живы, мой корабль стоит рядом с вашим «Нюрнбергом»! Не кажется ли вам, что вы задаете вопросы о возможном будущем, которого может и НЕ БЫТЬ?! К тому же, мне придется эту историю повторить в салоне вице-адмирала графа фон Шпее, а это не совсем корректно по отношению к вашему командующему!
– Вы полностью правы, господин контр-адмирал, простите за неуместное любопытство. Я только сейчас понял, что ваш корабль, и то что было… Ведь знания о таком могут стать величайшим секретом самого кайзера и нашей Германии, – Шернберг поднялся с кресла. Увидев, что командир встал, вскочил на ноги и Отто. Командир «Нюрнберга» церемонно поклонился и стал медленно чеканить слова:
– Герр адмирал! Я приношу вам искренние извинения по поводу неподобающей встречи вас у трапа и тех необдуманных слов, что были мною произнесены. Вы правы полностью, когда сказали, что нельзя судить опрометчиво! Еще раз приношу извинения!
– Я принимаю их, господин капитан, – Лангсдорф поднялся с кресла и два моряка обменялись крепким рукопожатием. Посмотрев затем на часы, адмирал с улыбкой произнес:
– Господа, нам нельзя пользоваться лишними минутами. Мне необходимо доложить вице-адмиралу фон Шпее о прибытии в полное распоряжение броненосца названного его прославленным именем! Прошу вас отдать необходимые распоряжения, капитан!
Командующий Крейсерской Эскадрой
вице-адмирал рейхсграф фон Шпее
– В такое безумство нельзя было бы поверить, если бы оно не являлось настолько безумным…
Вице-адмирал граф Шпее с тоскою посмотрел на лежавшие перед ним на столе книги. Нет, в том, что у Фолклендских островов эскадра была перехвачена британскими линейными кораблями и погибла в неравном бою, вот в это он как раз и поверил, нечто такое и следовало ожидать от англичан, взбешенных поражением при Коронеле. Так что, когда думал о невозможности появления «гончих» Ройял Нэви в Южной Атлантике, просто недооценил желание адмиралов Королевского Флота поскорее свести счеты. А потрясение, охватившее Шпее, было напрямую связано с появлением Ганса Лангсдорфа, которого знал восторженным юношей, жившего рядом с ним и дружившего с сыновьями, но сейчас повзрослевшего, ставшего почти его самого ровесником, с адмиральскими нашивками на мундире. Все же не зря он увлек юношу морской службой, тот уже сделал много для Германии пользы, и сейчас командует лучшим и самым удачливым броненосцем рейха.
– Ганс, мой мальчик… Простите, адмирал, просто какое-то наваждение, мне показалось, что вы сидите у меня за столом с сыновьями, а я вам рассказываю о походе «Непобедимой Армады».
– Ваше сиятельство, прошу вас называть меня как прежде…
– Нет, Ганс, такое возможно, только когда одни. Ты сам стал, мой милый друг контр-адмиралом кригсмарине, хотя я не представляю, как моя Германия проиграла эту войну, но добилась реванша в следующей.
– Не добилась, майн герр. Я знаю будущее! Не смогу объяснить, но поверьте на слово, что это именно так. Никто из моих подчиненных не знает о том, кроме меня.
– Не говори ничего, Ганс, не хочу о том знать, – фон Шпее задумался, мысли удалось собрать воедино. – Это другое будущее, и в наших силах его изменить. Если удастся сохранить Второй Рейх и власть нашего доброго кайзера Вильгельма, то не будет возникновения «третьего» с этой непонятной символикой, с ефрейтором во главе, что возомнил себя фюрером всего германского народа. Как там его прозвали… Адольф Гитлер – это имя ты вроде говорил мне, Ганс?!
– Так точно, ваше сиятельство, у вас хорошая память.
– И мы должны это сделать, Ганс!
Командующий поднялся из-за стола и прошелся по салону. Вот уже два часа они говорили здесь в полном одиночестве, с того самого момента, когда «Нюрнберг» подошел к борту флагману – в ту минуту фон Шпее рассматривал в бинокль, как он тогда думал, американский броненосец.
– Так, герр контр-адмирал, – голос командующего прозвучал глухо, но четко, эмоции схлынули, настало время подумать над изменившимися обстоятельствами и открывшимися перспективами с получением неожиданной помощи из будущего. – Мистику отставим в сторону, такое объяснение всего случившегося сейчас невозможно, хотя его императорское величество я обязательно проинформирую…
– Извините, герр адмирал, но лучше бы этого не делать в течение следующих четырех недель. Да и обойтись без мистики, я с вами полностью согласен – слишком она невероятна! Такое не следует доверять радиограммам. В Адмиралтействе есть особая «Комната 40», где опытные специалисты дешифруют радиограммы. Англичане знали о наших приготовлениях, они раскололи морские коды и этим пользовались, перехватывая сообщения.
– Так, – Шпее не удивился – его радисты слушали эфир постоянно – искровые аппараты обеспечили корабли быстрой связью, но вот перехватить любое сообщение и врагу оказалось легко. – С какого времени им удалось это сделать, граф?!
– На камнях у острова Одесхольм, как вы знаете, в августе погиб крейсер «Магдебург». Русские водолазы подняли коды и передали их англичанам. С ноября и образована «комната 40».
– Тогда вы правы, Ганс, упоминать об усилении эскадры вашим броненосцем пока не стоит – англичане должны узнать об этом как можно позже. Но мои команды здесь и сейчас должны получить необходимую информацию о вашем корабле. И вы понимаете почему?!
– Так точно, герр адмирал, хорошо понимаю. Но дело в том, что я командую не только этим броненосцем – другие корабли моего отряда находятся сейчас на острове Южная Георгия, где ожидают прибытия вашей эскадры. Там есть два угольщика…