Безумству храбрых обычно поют хвалебную песню их более осторожные и предусмотрительные коллеги!
Второй бой оказался для удачливого «Эмдена» последним – его противником стал «коллега» в классе – австралийский легкий крейсер «Сидней», «город» или «таун», как называли корабли этого типа сами англичане, хотя их противники чаще использовали неправильный термин «сити». Гельмут до мельчайших подробностей запомнил этот роковой день.
Совершив столь удачный набег на Пенанг, командир «Эмдена» фрегаттен‑капитан фон Мюллер решил устроить охоту у восточных берегов Африки, и у побережья Адена и Сокотры собрать богатый «урожай» из транспортов, либо идущих через Красное море к Суэцкому каналу, или выходящих из оного на просторы Индийского океана. Но перед этим для отвлечения многочисленных британских крейсеров – «защитников торговли» – нанести визит к Кокосовым островам, имитируя как бы будущий набег в воды Австралии для отвлечения внимания Адмиралтейства к «зеленому континенту», перенацелив поиски германского корсара именно сюда.
Главной целью стала радиостанция острова Дирекшн, у побережья которого был проложен телеграфный кабель на Индию. Ранним утром 9 ноября «Эмден» с той же четвертой фальшивой трубой подошел к острову. «Маскарад» не удался – английские телеграфисты опознали рейдер (вот что значит «морская нация») и стали посылать отчаянные радиограммы. «Эмден» старался перебить их искрою, чтобы морзянка стала нечитаемой, и высадил десант из 3‑х офицеров, 15‑ти механиков и 32‑х матросов, главным образом из артиллеристов, причем лучших, которым было поручено командовать старшему помощнику. Поручение фон Мюкке рассматривал как заслуженный отдых для наиболее отличившихся моряков. Сопротивления никто не ожидал, разрушить радиостанцию, достать подводный кабель и перерубить его дело одного часа, а затем всех ждал отдых – походить по твердой земле (вечно качающаяся палуба всем надоела до осточертения), попить свежей водицы и, в конечном счете, поживиться хоть какими‑то трофеями.
Однако после осуществления дела времени на отдых не осталось – появление «Сиднея» оказалось совершенной неожиданностью (по случайности в 55‑ти милях проходил войсковой конвой из Австралии, прикрываемый парочкой быстроходных крейсеров, один из которых немедленно помчался на Кокос). «Эмден» немедленно поднял сигнал десанту убираться с острова, но времени уже не оставалось. И как не торопился Мюкке, подбадривая своих моряков, как не гребли отчаянно матросы, но у Мюллера совершенно не было возможности принять их – густо дымя трубами, германский крейсер рванулся прочь от острова, так и не взяв на борт лучших членов своего экипажа, составлявших седьмую часть…
Младший флагман Крейсерской Эскадры
контр‑адмирал граф фон Лангсдорф
западнее Норвегии
Гросс‑крейсер шел экономическим ходом на 18 узлах, оставляя за кормой милю за милей, пройдя за долгие три недели пути свыше пятнадцати тысяч километров. Теперь еще триста миль, один день всего, а то и меньше, но тогда придется вывести дизеля на полную мощность. Но последнее означает только прорыв, если у побережья Норвегии их будут ждать английские корабли. Последних Лангсдорф опасался, но надеялся, что тех 24‑х узлов максимального хода, что мог дать его «Фатерланд» вполне хватит для рывка. Догнать рейдер могли быстроходные «кошки адмирала Фишера», его знаменитые линейные крейсера «Лайон» или «Тайгер», с их 28‑ю узлами полного хода и убийственными по своей мощи восемью орудиями в тринадцать с половиной дюймов. Тут или интернироваться в Норвегии или надеяться только на чудо. Третий вариант – бой даже на отходе с «гончими» или «кошками» станет для его корабля последним, таким же, как для «Блюхера» в бою при Доггер‑банки в той истории.
Сейчас, как знал Лангсдорф, этот тяжелый крейсер благополучно прошел Фарерские острова вместе с «Ростоком». Германские корабли вышли в Атлантику и идут к восточной оконечности Бразилии, острову Тринидад. У Порт‑Стенли уже установили мощную радиостанцию с «Альтмарка», теперь связь у вице‑адмирала Шпее была с «Фатерландом» и напрямую с Адмирал‑штабом. Все же четверть века для радиодела огромный разрыв и сравнивать тут бессмысленно. Да и Берлин перешел на шифры кригсмарине, привезенные лейтенантом Отто Шпее, что отбыл в рейх еще из Чили – теперь британцы априори не смогут дешифровать коды, им потребуется для этого чрезвычайно много времени. Да и передатчики в эфире опознать стало намного труднее – они не давали такого характерного звука как нынешние «Телефункен», что устанавливали на кораблях кайзерлихмарине.
Лангсдорф сейчас беспокоился только за одно слабое место в прорыве к столь близким берегам Германии – «Альтмарк». Последний корабль при любой встрече с британскими крейсерами обречен. Он и так «задохнулся», вынужденный держать на переходе необычайно высокий для себя ход, выше экономического, что привело к опустению танков, солярки для дизелей осталось до прискорбности мало. Один или два «каунти» броненосец еще смог бы отогнать, но если те покажут такую же резвость как «Кент» при Фолклендах, то судно снабжения с «подсевшей» до двадцати узлов скоростью придется либо бросить, а это самое худшее, либо отправить к норвежцам в «гости», что случилось, как знал Лангсдорф в 1940 году. Вот только военнопленных на борту «тросшиффа» (в отличие от прошлой истории) теперь чуть ли не в два раза побольше – без малого почти четыре сотни офицеров и наиболее умелых специалистов с потопленных и захваченных английских кораблей, включая раненого в сражении вице‑адмирала Стоддарта, губернатора Аллардайса и семи кэптенов. На борт забрали всех британских офицеров, за исключением врачей (тех поголовно направили на Южную Георгию), и многих хорошо подготовленных унтер‑офицеров Ройял Нэви, особенно из числа радистов, шифровальщиков, артиллеристов, гальванеров, механиков и подчистую выгребли морских пехотинцев. Последние на Королевском флоте выполняли функции полиции, и Лангсдорф прекрасно понимал, что творится на антарктическом острове, куда от Фолклендов доставили еще более трех тысяч моряков в дополнение к тем восьми сотням человек из экипажей «Канопуса» и «Глазго», что томились в природном узилище с ноября.
Такое огромное число плененных английских моряков, особенно с последних двух кораблей, создавало самые серьезные проблемы. Внутренний голос однажды посоветовал Лангсдорфу «упрятать концы в воду», но было совершенно неприемлемо ставить «адские машины» в трюмы перевозивших транспортов. Самый лучший вариант с обменом на военнопленных немцев не состоялся – Британия вообще никак не ответила на послание губернатора Фолклендских островов, видимо, надеясь их освободить силой. Соответственно, два пришедших к архипелагу германских вспомогательных крейсера временно превратились в пассажирские лайнеры, сумев перевезти в один рейс на остров всех пленных. Чтобы у англичан не было соблазна восстать и перебить охрану, в сопровождение выделили легкий крейсер. Так что по полученной три дня тому назад радиограмме, Лангсдорф узнал, что операция прошла вполне благополучно. Лишенные офицеров, а также авторитетных старшин и матросов, англичане вели себя спокойно, хотя к репрессиям прибегнуть все же пришлось, как и к расстрелам.
Этот иезуитский план предложил «профессор». На Южной Георгии германский флаг не был поднят. Так что де‑юре необитаемый остров считался вполне «свободной территорией». На ней и поселили моряков, подданных британской короны, объявив последним, что их временно будут содержать в «свободном» (совершенно невероятный термин для данных обстоятельств) плену. Чтобы в будущем не было обвинений в жестоком обращении, то по приказу адмирала Шпее вынужденным «робинзонам» передали собранную теплую одежду, медикаменты и достаточный, на три месяца, запас продовольствия. У берега посадили на мель трамп, на треть загруженный углем, на котором предусмотрительно взорвали котлы, чтобы судно не смогли отремонтировать и вывести в море. В охранении огромного лагеря пленных оставили переоборудованный во вспомогательный крейсер транспорт, с приказом отлавливать снующих в данном районе китобоев и помещать экипажи в импровизированное, но огромное, почти в четыре тысячи квадратных километров природное «узилище».