— Положение совершенно ясно, — сказал он. — Суть его выражается в трех словах: «Спасайся, кто может!» Приведите в порядок ваши дела. Завтра мы ликвидируем наше предприятие и поделим деньги. Передайте Сельби, чтобы он ехал к себе домой. Завтра он мне понадобится.
Отпустив компаньонов, Полковник поехал в Твикенхэм.
Там он поднялся на борт яхты «Меркурий», вынул из трюма мину замедленного действия и швырнул ее за борт.
Глава 24
Дележ
Утром Дена Боундри разбудил испуганный Сильва.
— Что такое? — недовольно проворчал спросонок Полковник.
— Сельби арестован, — дрожащим голосом сказал Пинто. — Вставайте, Боундри, надо скорее уезжать за пределы Англии! Если Сельби начнет болтать, то нам крышка!
— Замолчите! — прикрикнул на него Ден, пытаясь нащупать ногами домашние туфли.
Пинто умолк.
— Ну, что же вы в рот воды набрали, что ли? — сердито буркнул Полковник.
Он, наконец, обулся и встал.
— За что его арестовали? Говорите же скорее!
— По обвинению в подготовке ограбления, — торопливо заговорил Сильва. — Его задержали, как только он отъехал отсюда, и доставили в полицейский участок. Во время обыска у него в чемодане обнаружили набор инструментов для взлома.
— Их ему подсунул Трефовый Валет, — уверенно проговорил Полковник.
— Когда же он мог это сделать?
— Пока Сельби поднимался ко мне доложить, что готов к отъезду.
— Что делать? Что делать? — причитал Пинто.
— Прежде всего нанять для Сельби хорошего адвоката. Пока у него будет надежда вывернуться, он не станет болтать. А когда мы скроемся, пусть делает, что хочет. Вы сообщили Кью о случившемся?
— Я не желаю разговаривать с этим негодяем! — воскликнул Пинто.
— Потерпите. Уже недолго осталось. Нам нужна его подпись, чтобы снять деньги с нашего общего счета под литерой «В». Позвоните ему.
Пинто набрал номер.
— Кью нет дома, — сообщил он через несколько секунд, кладя трубку на место. — По-видимому, он уже едет сюда.
— Сильва, — сказал Полковник, — вы подготовили уже свое исчезновение?
— Не могу придумать ничего подходящего, — ответил Пинто, нащупывая в кармане письмо от Картрайта.
Тот сообщал, что самолет уже куплен и в любую минуту готов к полету.
Вскоре пришел Кью.
Боундри продемонстрировал компаньонам чековую книжку:
— На нашем общем счету под литерой «В» находится восемьдесят одна тысяча триста семьдесят фунтов стерлингов. Предлагаю снять их со счета и разделить на три равные части.
— А сколько лежит на вашем личном счету? — поинтересовался Сильва.
— Это — мое дело, — сухо ответил Полковник.
Заполнив чек на всю названную им сумму, Ден протянул его Кью.
Тот подписал и вернул чек Боундри.
Полковник передал его Пинто.
— Подпишите чек, Сильва, — сказал Ден. — Поезжайте в банк и немедленно возвращайтесь сюда с деньгами. Только возьмите не фунтами, а долларами!
Португалец ушел.
— Вы считаете, что Пинто заслуживает такого доверия? — спросил Кью.
— Нет. Я никому не доверяю, — ответил Полковник.
— Как же вы его отпустили с чеком?
— Не волнуйтесь. По пятам за ним идет Снакит.
— Которому вы тоже не доверяете?
— Конечно, — улыбнулся Ден.
— Кто же идет по пятам за Снакитом?
— А вот этого я вам не скажу.
— Почему?
— Потому, что не доверяю вам.
Теперь улыбнулся Кью.
— Куда вы собираетесь уехать, Боундри? — спросил он.
— В Тимбукту, — проворчал Ден, быстро просматривая ворох бумаг и отправляя их в камин. — Не задавайте глупых вопросов. Ведь вы же не скажете мне, куда собираетесь скрыться? Иначе я счел бы вас ослом!
— Скажу.
Ден с интересом взглянул на Кью:
— И куда же?
Тот пожал плечами:
— По всей вероятности, в тюрьму.
— Зачем же вы назначили Лолли свидание в Кале? — усмехнулся Полковник, продолжая жечь бумаги.
— На всякий случай: вдруг удастся вырваться отсюда…
— А где она сейчас? — спросил Ден.
— Я был бы ослом, если бы ответил на этот вопрос. Не правда ли?
Оба помолчали.
— Весьма возможно, что мы с вами встретимся в тюрьме, — проворчал Боундри. — А может быть, нам придется еще хуже.
— То есть?
— Если портрет Сельби появится в газетах, то мы с вами пикнуть не успеем…
— Почему?
— Судебный служитель сразу же опознает в нем того человека, который подсунул ему стакан воды с ядом для Гансона!
— Я к этому, слава Богу, не имею никакого отношения, — сказал Кью.