Земля вокруг меня неожиданно провалилась — немного, дюймов на шесть — и ближайшие трещины стали шире. Я повернулся и рванул туда, откуда пришел. Земля там казалась не такой зыбкой.
Но, видно, это только казалось. Последовала особенно яростная дрожь, и я рухнул. Прежде чем мне удалось подняться, на расстоянии вытянутой руки появилась большая трещина. Она продолжала шириться у меня на глазах. Я вскочил, перепрыгнул через нее, споткнулся, опять поднялся и увидел новый провал — расширяющийся еще быстрее, чем тот, от которого я только что спасся.
Я еще раз подпрыгнул на опрокидывающейся столешнице земли. Теперь казалось, будто земля повсюду разорвана темными молниями трещин, которые раздвигались все шире под аккомпанемент ужасных стонов и скрипов. Большой кусок соскользнул в бездну. Мой маленький островок почти исчез.
Я прыгнул, потом еще, пытаясь попасть на более спокойный участок.
Это удалось не вполне. Нога потеряла опору, и я упал. Но все же ухитрился уцепиться за край. Затем я пару секунд повисел на руках и начал подтягиваться. Край стал крошиться. Я вцепился в него и взялся подтягиваться по новой. И снова повис, кашляя и ругаясь.
Я искал упора для ног в глинистой вертикальной стенке, на которой висел. Она слегка поддавалась от ударов моих сапог, я пытался выдолбить в ней углубления, смаргивая с глаз пыль и стараясь покрепче удерживаться руками за край. Я почувствовал, как Фракир освободилась, завязалась в небольшую петлю, свободным концом протекла по моим костяшкам в надежде отыскать что-нибудь достаточно прочное, что могло бы послужить якорем.
Но не нашла. Левая рука вновь сорвалась. Я висел на одной правой и судорожно шарил по кромке, ища, за что бы зацепиться. Но, кроме комьев осыпающейся земли, толку не было никакого. А тут еще начала соскальзывать моя правая.
Темная тень надо мной — сквозь пыль и над залитыми слезами глазами.
Правая рука сорвалась. Я оттолкнулся ногами в последней попытке выбраться.
И вдруг почувствовал, как мое запястье перехватили и тянут вверх. Могучей хваткой меня держала чья-то широкая ладонь. Мгновением позже к ней присоединилась вторая, и меня быстро и ровно вытащили наверх. Я перевалил через край и наконец-то ощутил под собой твердую почву. Запястье освободили. Я прочистил глаза.
— Льюк!
Он был одет в зеленое, и носить клинок для него, должно быть, было не таким муторным делом, как для меня, потому что на правом боку у Льюка висело нечто мечеобразное вполне приличных размеров. На спине взамен рюкзака — скатанный плащ, а пряжку он носил слева на груди, наподобие отличительного знака; на пряжке было изображение золотой птицы — интересно, что это могло значить?
— Сюда, — сказал он, развернулся, и я поспешил за ним.
Мы двинулись, забирая влево, по касательной к той траектории, по которой я входил в долину. Почва, пока мы шли, делалась все устойчивее, и скоро мы с ним взобрались на низкий холм, который, похоже, толчки ничуть не задели. Мы остановились и посмотрели туда, откуда только что выбрались.
— Ни шагу дальше! — громыхнуло оттуда.
— Спасибо, Льюк, — пропыхтел я. — Не знаю, откуда ты здесь взялся и почему, но…
Льюк поднял руку.
— Сейчас мне больше всего хотелось бы выяснить одну вещь, — сказал он, потирая короткую бороденку, которой совсем недавно у него вроде бы не намечалось, и открывая моему взгляду кольцо на пальце с камнем синего цвета.
— Какую?
— Как это так получилось, что говорили сейчас твоим голосом? — спросил он.
— Ой-ей-ей. Вот и мне показалось.
— Кончай! — сказал он. — Ты должен об этом знать. Когда ты выкрикивал эти свои угрозы, а в ответ тебе приказывали возвращаться домой, каждый раз это делали твоим голосом… Как эхо.
— И сколько же времени ты за мной следишь?
— Прилично.
— Эти дохлые твари у щели, где был мой лагерь…
— Я убрал их, чтобы они тебе не мешали. Скажи мне, куда ты направляешься, и что у тебя там за штука?
— Знаешь, как раз сейчас у меня появилась одна догадка по поводу всех этих дел, но история это довольно длинная. А ответ лежит там, вон за той грядой.
Я махнул рукой в сторону зарева над холмами.
Льюк всмотрелся, куда я показывал, потом кивнул:
— Пошли.
— А как же землетрясение? — спросил я.
— Похоже, оно ограничивается только этой долиной, — сказал он. — Обогнем ее и пойдем дальше.