Нет, я целовалась, обнималась и даже получала удовольствие от происходящего. Просто… Любоваться мужчинами издали мне нравилось больше. Самой сексуальной частью у них был мозг, а самой притягательной — чувство юмора. Или вот такая вот дружелюбная внутренняя светлость, как у Робби. А наличие у объекта девушки или парня меня совершенно не волновало. Для меня «влюбленность» — это когда тянет постоянно находиться рядом, а не обладать единолично. За Робби я даже искреннее порадовалась про себя — хорошая они пара, гармоничная. Поэтому его знакомого, которого буквально передергивало, глядя на них, не понимала, но и не осуждала — каждый сам себе злобный Буратино, и раз кому-то нравится страдать, глядя на счастливые лица — пусть развлекается.
На вопрос Агаты я лишь кивнула, а Тимоха даже попытался промычать что-то утвердительное.
Пока мы были заняты поглощением пищи, нас не отвлекали, разговаривая между собой и обсуждая предстоящие командные сборы у первокурсников. Первые в этом учебном году. Два парня постарше и Роберто, с ехидными ухмылками, подтрунивая друг над другом, делились своими воспоминаниями, а остальные, среди которых были Агата и недовольный парень — Адам, внимательно слушали и задавали уточняющие вопросы.
Еще одним активно любопытствующим было тощее взлохмаченное нечто, на котором, даже при удивительных свойствах их «примерочных», штаны и рубаха все равно болтались, причем край рубахи с одного боку торчал наружу, хотя большая ее часть была заправлена. Жилетка была застегнута со сдвигом на одну пуговицу, манжеты на рукавах тоже перекручены. Значков было почему-то два — синий и белый. А о прическе я, вообще, лучше промолчу… Но глаза за круглыми стеклами очков с поломанной оправой смотрели на мир рассеянно по-доброму. Уточняющие вопросы, насчет наличия очков, я пока задавать не стала, да и с набитым ртом это было бы сложно сделать. Просто моя небольшая близорукость полностью исчезла. Правда, это могло быть утешительным подарком от тех засранцев, что перенесли меня в этот мир.
Парнишку в очках звали Борхэль. А рядом с ним сидел и тоже прислушивался не очень понравившийся мне паренек. Сашка с Артуром таких называли «хабалочка». Томно-кокетливое поведение, речь с растягиванием гласных звуков, какие-то «милочки», «душечки», «лапочки»… Меня подобное и среди девиц-то выносило, но когда слышала такое от парней — просто выворачивало наизнанку. При этом, сами по себе, «хабалочки» при более близком знакомстве могли оказаться вполне милыми, добрыми, очень надежными друзьями, просто у них имидж такой был. Причем далеко не всегда указывающий на нижнюю позицию среди людей определенной ориентации. Иногда так развлекались и активы, а порой вообще никакого отношения к геям не имеющие ребята.
Так что внутренне я старалась себя притормаживать и ярлыки не вешать — может, этот Эззелин, на самом деле, отличный человек. Опять же, огненный маг, как и я, значит, будет с кем посоветоваться. Но интуиция стукнула кулаком в глаз толерантности и объявила, что с этим мы в одном поле срать не сядем, не к столу будет сказано! Отторжение у нас, явно, оказалось взаимным, потому что когда я, чуть ли не вылизав тарелки, наконец-то, рискнула влезть в разговор и задать уточняющий вопрос, Эззелин презрительно фыркнул:
— Тебя и твоего брата ни на какие сборы не возьмут, как и Борхэля. Вы еще в куличики из сырца играть не научились, подкидыши пришлые.
Роберто, в этот момент обнимающий Агату и что-то шепчущий ей на ухо, закашлялся и недобро зыркнул на этого хама. И тут же получил свою личную порцию яда:
— Нечего меня пытаться взглядом убить, это тебя тянет вокруг себя убогих собирать и нянчиться с ними. Девку — я еще понимаю, а эти-то три шута тебе зачем?
— Знаешь, Эззи, я иногда задумываюсь, что Фредо в тебе нашел? — задумчиво протянул Робби. — Ты ж на всю голову обиженный.
— Тебя не спросил, — томно огрызнулся парень. Плавно встал, одернул жилетку, презрительно посмотрел сначала на ничего не понимающего Борхэля, затем одарил меня и Тима. Я ответила ему таким же многообещающим взглядом, и он, искривив красивые губы в ехидной усмешке, произнес, разглядывая мой значок: — Интересно, как декан тебе позволил разгуливать без блокиратора? Надо сообщить лэру Тестаччо, а то спалишь всю академию, кукушонок!