Вопрос о численности партии во время Февральской революции поднимался не раз и раньше.
В своей книге, вышедшей в Берлине в 1922 году Д. Далин, ближайший участник событий и наблюдатель жизни партии 1917 года, ответил на этот вопрос весьма осторожно:
«С каким человеческим багажом вступила большевистская партия в революцию?» — спрашивает Далин и отвечает: «Это было несколько тысяч человек, оставшихся от революции 1905 года, отчасти в эмиграции, по большей части в России. Сколько их было? Конечно, никто не скажет, но, безусловно, не более пяти-десяти тысяч, из них не меньше трети интеллигенции»[14].
Весьма характерно, что эти слова Д. Далина приводятся Зиновьевым в его докладе «Об укреплении партии» на XI съезде. Этот доклад Зиновьев сделал от имени ЦК и, следовательно, он был предварительно одобрен Лениным. Более того, доклад Зиновьева был не чем иным, как продолжением и развитием последнего отчетного доклада «вождя».
Вначале Зиновьев уклоняется от прямого ответа на вопрос, поставленный Далиным, вместо того он предпочитает дать осторожный отзыв — «Разумеется в этом заявлении, — говорит он в своем докладе по поводу книги Далина, — есть зерно истины. Действительно, наша партия вступила в революцию по количеству будучи очень небольшой»[15].
Однако дальше в этом, очень интересом, с точки зрения состава партии, докладе, Зиновьев приводит цифры, раскрывающие истину. Обращаясь к съезду (в присутствии Ленина) он спрашивает «членов нашей партии, вошедших до 1917 года, как бы вы думали, сколько?» И отвечает — «только два процента!»[16].
Количество членов партии таким образом не трудно выяснить. После чистки 1921 года в партии оставалось 486 000 членов, следовательно, 2 % составляют 9720 человек. Но здесь необходимо внести сразу поправку: в 1922 году среди членов партии со стажем до 1917 года, вероятно, около половины не были большевиками. Ведь в списках делегатов съездов до-сталинского периода, приложенных к стенографическим отчетам, все бывшие меньшевики, межрайонцы указаны с датами вступления в общую партию — в РСДРП. Там можно найти и Ленина, и Троцкого и других, как членов партии до 1917 года. Больше того, среди 520 делегатов XI съезда, где разбирался этот вопрос, 97 были бывшими меньшевиками, 56 бывшими бундовцами, 21 бывшими эсерами, не говоря о группах бывших анархистов, боротьбистов и др.
Учитывая все это, следует считать наиболее вероятной (принимая во внимание некоторую, хотя и очень небольшую естественную убыль старых членов в период 1917–1922 гг., потери во время гражданской войны и проч.) цифру около 5000 членов, явившихся тем «человеческим багажом», с которым Ленин вступил в события 1917 года.
Эту цифру подтверждает и Зиновьев, избегавший прямо назвать ее в начале своего доклада. В конце его, увлеченный своей речью или, быть может, умышленно оттягивая «гвоздь доклада» на конец, он заявил: «При головокружительном росте нашей партии от 5 до 500 тысяч, мы не можем хорошо изучить состав нашей партии.»[17] и далее — «партия, запертая в царской клетке, имела 5000, потом сразу 50 000, а потом через 4 года 500 000»[18].
Итак с трибуны XI съезда, никем неоспоренный, Зиновьев признал, что к февралю 1917 года в партии было около 5000 большевиков. Кто были эти люди? Можно ли говорить о том, что они представляли массовую партию, «авангард рабочего класса?»
«Большевистские организации и комитеты были по своему составу в значительной степени интеллигентскими, — утверждал в том же докладе Зиновьев, — студенческими, если хотите».
И он вынужден, несмотря на риторические рассуждения, по существу полусогласиться с П. Б. Аксельродом, утверждавшим, что «большевистская организация вовсе не рабочая по своему социальному составу». «Отсюда — продолжает Зиновьев — он выводил обвинение против нас в том, что мы бланкисты, ткачевцы и т. д.»[19].
Чем они в основном занимались, что составляло основу деятельности этих людей?
«Мы — говорил Зиновьев в 1922 году — были агитаторами, мы были тем, чем теперь должен заниматься наш агитпропотдел. Чем мы занимались? Агитировали, пропагандировали, организовывали стачки, в лучшем случае, когда нам очень везло, организовывали восстания»[20].
Небезынтересно также поставить вопрос, сколько из этих пяти тысяч были действительно квалифицированными работниками «агитпропа», которым по существу, согласно Зиновьеву, являлась партия.
14
Д. Далин. «После войн и революций». Берлин 1922. Стр. 29. Цитируем по Зиновьеву, см. ссылку 15.