Февральский пленум ЦК показал, что расчет Хрущева на сильное, ревизионистски настроенное крыло в ЦК оказался правильным. Показателем этой, хотя еще не окончательной, победы Хрущева был выбор в кандидаты президиума ЦК Ф. Р. Козлова.
После февраля борьба двух главных фракций в президиуме ЦК приняла яростную и совершенно открытую форму:
«Я хорошо помню, — говорил на декабрьском пленуме ЦК 1958 года Булганин, — какую ожесточенную борьбу повели Молотов, Каганович, Маленков, Шепилов против перестройки управления промышленностью и строительством, против расширения прав союзных республик и местных партийных и советских органов …
Молотов, Маленков, Каганович, Шепилов заявили тогда, что у нас будет анархия в управлении промышленностью и строительством, а в части расширения прав союзных республик и местных партийных и советских органов и, в частности, наделения союзных республик правами планирования и передачи им некоторых обязанностей Госплана — даже будет противоречие Ленину»[532].
Кающийся в декабре 1958 года Булганин, однако, совсем иначе чувствовал себя весной 1957 года. По свидетельству Мацкевича он возглавлял тогда враждебную Хрущеву фракцию, не только, как он сам говорил, собирая тайные фракционные собрания в своем служебном кабинете председателя Совета министров СССР.
«… считаю своим долгом напомнить о событии, свидетелем которого я был. На открытии Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в 1957 году Булганин устроил обструкцию тов. Хрущеву и во главе фракционной группы демонстративно покинул выставку»[533].
Во фракционную борьбу с обеих сторон были втянуты широкие круги партийно-политической бюрократии как в центральном, так и в местном аппаратах.
Тот же Мацкевич рассказывал об этом, жалуясь, конечно, на вождей из противного лагеря:
«Когда практически встал вопрос о подготовке материалов по реорганизации МТС, Молотов и Каганович буквально пытались терроризировать аппарат Министерства сельского хозяйства, чтобы раздобыть, вернее состряпать, какие-нибудь материалы, которые опорочили бы это мероприятие. А Шепилов и его подручные, вроде академика Лаптева, пытались „теоретически“ обосновать „ошибочность“ разрабатываемых мероприятий»[534].
Борьба между фракцией Хрущева и фракцией Молотова-Маленкова развернулась не только по вопросам, связанным с сельским хозяйством, она шла по всем фронтам. Это видно из многочисленных, хотя большей частью недоговоренных, замечаний об «антипартийной группе», разбросанных в выступлениях на декабрьском пленуме ЦК 1958 года и на XXI съезде. Но, ожесточенно споря по всем вопросам экономики страны, внешней и внутренней политики, обе стороны, и особенно Молотов, пытались обвинить друг друга в измене ленинизму.
Как и во времена внутрипартийной борьбы двадцатых годов, группа Молотова-Маленкова стремилась теоретически обосновать свою точку зрения путем старого, испытанного метода — набора цитат из Ленина.
По словам Кириченко на XXI съезде — «… они, сидя по уши в болоте консерватизма, оперировали тенденциозно подобранными цитатами …»
Молотов, Каганович, Булганин — активные участники борьбы двадцатых годов, не учли, что безудержное цитатничество того времени опиралось на авторитет Ленина, которому подчинялся на словах даже Сталин. Их действительный «консерватизм» заключался в том, что они хотели как бы повторить маневр Троцкого и «объединенной оппозиции», декларировав себя «подлинными ленинцами», в то время, как даже на верхах партии почти исчезли представители «ленинской гвардии», для которых ленинские изречения еще «звучали».
Цитаты из Ленина нужны были им, чтобы доказать наличие ревизионистских течений в мероприятиях, на которых настаивала фракция Хрущева.
Кузьмин, конечно избегая рокового слова ревизионизм, на XXI съезде упрекал Первухина:
«… Вы же говорили о наличии каких-то „тенденций“ (подчеркнуто нами. — Н.Р.) в идее перестройки».