«Июльские дни» являются одной из «темных страниц» истории КПСС еще и потому, что точные архивные данные, в частности протоколы ЦК, до сих пор не опубликованы, а партийные историки, фальсифицируя материалы, всячески пытаются доказать, что большевики тогда никакого восстания не готовили, а просто были вынуждены пойти «вслед» за восставшими массами.
Попытаемся кратко выяснить ряд предварительных вопросов.
Какова была, прежде всего, реакция большевиков на запрещение вооруженной демонстрации Петроградским советом?
«Рабочие, — заявил Ленин 11 июня 1917 года на заседании Петроградского комитета, — должны трезво учесть, что о мирной демонстрации теперь речи быть не может …» «… мирные манифестации это — дело прошлого»[77].
Вопрос нового вооруженного выступления был, таким образом, по Ленину, решенным вопросом, для проведения которого надо было лишь выбрать наиболее подходящий момент. Ленин и большевики не были против очередного восстания, они всячески готовили солдат избранных полков к нему, но в то же время — по понятным причинам — желая держать в своих руках руководство, они действительно предупреждали «против нелепых надежд на разрозненные, дезорганизованные выступления»[78]. Впоследствии, после провала июльского выступления, эти предупреждения выдавались за доказательство того, что большевики были якобы против восстания в июле, они пошли будто бы на него через силу, лишь вслед за солдатскими массами. Мы увидим ниже, что в действительности эти «массы» были представлены лишь 2–3 запасными полками во главе все с тем же 1-м пулеметным полком и приехавшими моряками.
Военная организация опасалась преждевременных выступлений. Опасения эти были вполне обоснованы, т. к. на ее низах значительную роль в Петрограде и, особенно, в Кронштадте и Гельсингфорсе, играли анархисты и, как они сами себя называли, анархисты-коммунисты. Достаточно вспомнить роль отряда матроса Железнякова в октябре 1917 и в январе 1918 г., принадлежность которого к анархистской организации не отрицает даже Большая Советская Энциклопедия (1-ое издание, 1926 г.).
Анархисты, особенно сильные в Кронштадте, Гельсингфорсе и на Выборгской стороне, широко участвовали во всех вооруженных выступлениях большевиков[79].
В качестве примера, а также для передачи той атмосферы, в какой происходило первое большевистское восстание, напомним обстоятельства «инцидента» на даче Дурново.
Этот большой дом с садом, расположенный на Выборгской стороне, захватили анархисты, не имея на то никакого права, так же как большевики захватили дворец Кшесинской. (Временное правительство вообще уклонялось вмешиваться в распределение конфискованного имущества, а в то же время это имущество, находясь во временном государственном пользовании, должно было как минимум контролироваться государственной властью). Создав на даче свой штаб и вооруженный центр, анархисты производили из него налеты, главным образом, с целями «конфискации». 6 июня захватили типографию газеты «Русская воля», послав туда хорошо вооруженный отряд около 100 человек, и объявили рабочим и служащим этой типографии, что они передают ее в их собственность. Рабочие отказались от такого «подарка» и дело перешло на рассмотрение Всероссийского съезда советов, пославшего на переговоры к анархистам эсера А. Гоца. Правительство, правда, послало роту солдат, чтобы очистить здание типографии, но что делать с арестованными анархистами никто не знал и представители съезда советов распорядились отвести их в помещение Всероссийского съезда, откуда их вскоре, как тоже обладавших «благодатью революции», отпустили с миром …[80].
На следующий день министр юстиции Временного правительства Переверзев приказал очистить дачу Дурново, но оказалось, что анархисты отдали часть обширного дома по соглашению с большевистским комитетом Выборгской стороны в распоряжение местного профессионального союза. Несмотря на категорическое заявление министра, что его распоряжение касается не профессиональных, а лишь анархических организаций, большевики поторопились придти на помощь — подвели к даче отряд Красной гвардии и призвали к забастовке заводы Выборгской стороны, некоторая часть которых и последовала этому призыву, не разобрав в чем сущность дела. По предложению Луначарского вопрос об анархистах на даче Дурново был передан на разбор комиссии Всероссийского съезда советов, чем была скована попытка правительства навести порядок.
79
Председатель «Военной организации» В. И. Невский, писал в своих воспоминаниях 1919 года, еще не успевших подвергнуться лакировке, что после июня, когда В.О. временно находилась без средств в полуподполье в Нарвском районе, ее новое положение «только очистило „Военку“ от анархических и мелкобуржуазных элементов …» Впрочем, с восстановлением «Военки», она и ее преемник — Военно-революционный комитет снова обрастают анархистами и всякими авантюристическими элементами. Б. Горев в БСЭ (том II, изд. 1926 г., стр. 644–645) признает, что среди анархистов было много уголовных преступников, выпущенных по амнистии Временного правительства в марте 1917 года. После Октября, подтверждает он, «значительная часть анархистов встала в советские ряды».
80
См. И. Церетели. «Накануне июльского восстания». «Новый журнал». Кн. L, 1957. Стр. 214.