– Да, да, конечно. Сейчас. Так вот, насчет прошлого собрания, товарищи. Вы, ведь, знаете, что я живу со своей бабкой в одной квартире. Так из-за люстры я и не пришел прошлый раз.
Опять пауза. Вскакивает Глазунова:
–Да, вы, Чернов, объясните в чем дело. Какая люстра? Причем тут люстра?
–Хрустальная люстра-то. Бабка купила. Накопила старая с пенсии и купила. Месяц приставала, повесь, да повесь. А, у меня все времени никак. А, накануне прошлого собрания и выгадал времечко. Да, думаю, повещу. Раз уж куплено.
Выдав столь длинную речь, Юрка замолкает. Неторопливо берет стоящий на трибуне графин с водой, наполняет стакан и мелкими глотками выпивает. В зале приглушенно:
– Хреновину какую-то несет. Люстра хрустальная. Что за идиотизм.
Назревающие вопросы опережает Юрка:
– Решил я ее в зале повесить. Стол перетащил как раз под крюк, который из потолка торчит. Рядом стул поставил и сам туда полез. И, вот тут, товарищи, и совершил я трагический промах. Мне бы бабку позвать на помощь, подержать стул. Жены, Ольги-то, дома не было. А, я сплоховал.
Еще раз наполняет стакан из графина. Звучно отхлебывает и продолжает:
–Да, сплоховал. Залез, значит, я на стол, а с него на стул. Люстру держу в руках крепко. И, потянулся ее, люстру, на крюк зацепить. Да, товарищи, забыл сказать, потолки у нас в квартире высокие, метра три с лишнем. И, как я не кожилился, не могу достать до крюка. Тогда, думаю, стул на стол поставлю. С него уж точно достану, со стула-то. И, тут вторую трагическую ошибку совершил. Мне бы опять бабку крикнуть, чтобы помогла. А, я нет. Сам, думаю, стул подниму. Поднял одной рукой и посредине стола поставил. А, стулья у нас в квартире, наши, местной фабрики. Ножки хлипкие, шатаются, как у теленка-сосунка. Встал потихоньку на стул. Люстру дорогую, хрустальную держу крепко. Потянулся к крюку и, уже чуток осталось, а стульчик-то подо мной хрясть. Ножка подвернулась и я полетел. Лечу, а сам люстру крепко держу и думаю, выпущу, разобьется вдребезги, а деньги большие бабка заплатила. Да, и красивая она, жалко. А, не выпущу, сам разобьюсь и не смогу на партийное собрание пойти. Пока вся эта карусель в голове неслась, я и состыковался. Да, так шмякнулся, аж в пояснице хрустнуло, а в голове такой гул пошел, будто на фонарный столб наскочил. Ну, все думаю, копец. Доигрался хрен на скрипке. Завалился, что носорог, на пол. Бабка вокруг бегает, причитает, а я в руке люстру держу. Спас.
Тут Матвеев ехидно спрашивает:
– Товарищ Чернов, а почему же на следующий день после твоего полета, видел у тебя под левым глазом синяк? Как так?
На что Юрка резонно:
–Так я когда летел, физиономией о стул задел.
Глазунова к концу юркиной речи вся багровая сделалась:
– Да, это ахинея какая-то, товарищи. Чернов! Вы, что, издеваетесь над всем партийным собранием?! Какая люстра, какой стул?!
Юрка тут же в ответ:
– Людмила Никаноровна! Товарищи! Так я специально подробно рассказываю вам. Честно, без утайки, как своим старшим товарищам. Чтобы вы всю картину четко представляли. Да, товарищи, я виноват. Мне надо было, дураку, не люстру спасать. Будь она не ладна. А, морду свою и здоровье. Извините за грубое слово.
– Слушайте, Чернов, а мне говорили, что вы просто подрались. Гуляли в какой-то компании. Пьяным домой возвращались и подрались в подъезде с соседом, – неожиданно вклинивается в разговор Водников.
– Ну, это сплетни и оговор, товарищ секретарь, – уверенно парирует Юрка:
– ну, сами посудите, мне на утро идти на работу, а там партсобрание. А, я взял бы и напился. И, еще и подрался. Вранье и оговор.
– А, может и не оговор? – встревает Глазунова:
– молодому коммунисту нужно всегда помнить в какой организации он состоит. Ежесекундно помнить об ответственном поведении. Какой вы пример, товарищ Чернов, показываете комсомольцам, как инструктор горкома ВЛКСМ? Вот здесь присутствует товарищ Наливайко, первый секретарь горкома комсомола. Как он может охарактеризовать своего товарища?
Все смотрят на первого секретаря. Володя Наливайко, молодой, краснолицый увалень, краснеет, встает и заунывно, как псалмы начинает:
– Товарища Чернова мы знаем как неплохого работника. Конечно, у него есть отдельные недостатки. Но, товарищи, в пьянстве Юрий замечен не был …
– Но по утрам пил холодную воду, – кто-то брякает из зала. Наливайко еще больше краснеет и продолжает:
Нет, он, конечно, не трезвенник, но как говориться, норму знает.
– Вы, товарищ Наливайко, говорите конкретно, достоин товарищ Чернов или нет в партию? – прерывает бормотание молодежного лидера, Матвеев:
– Не, то мы так и до обеда будем рассуждать. Я, полагаю, пора ставить вопрос на голосование.