Она открыла дверь в мою комнату, я молча вперил в нее взгляд, она сказала торопливо:
– Оставлю открытой, чтоб и ты увидел это чудо!
Я кивнул, она бросилась к входной двери. Кощей вошел уверенный и улыбающийся, Ксюха завизжала и бросилась ему на шею.
Он подхватил ее, она повисла на нем, как кошка на дереве, он покружил по комнате и поставил задними конечностями на пол.
– Чё, думала, не приду?.. Я не Тюпа, тот забился в норку и не показывает нос, будто нас и вовсе уже не знает!.. А мы сейчас по пивку, я принес, признаем, что жизнь хороша…
Ксюха сказала счастливо:
– В самом деле явился!.. Я думала, тоже скроешься. Вы все такие, как только скажешь про две полоски, сразу…
Он выпятил грудь и сказал напыщенно:
– У нас, джигитов, другие понятия, о женщинах заботимся. Скажи, как о тебе позаботиться? Хочешь, лягу на диван и буду тебя созерцать? Конечно, сперва поем, а после еды полежать нужно обязательно…
Ксюха повернула голову в сторону открытой двери в мою комнату.
– Крабоид, не слушай его!.. А ты иди за стол, а то остынет!
– Сперва руки помою, – ответил Кощей гордо.
Она ахнула:
– Ты что, теперь перед едой руки стал мыть?
– Так говорят, – сообщил он, – когда идут поссать. Вы же скачете посмотреться в зеркало и попудрить носик, хотя уже и не знаете, что такое пудра?
Он уединился, как он считает, в ванной комнате, тонкая дверь не дает возможности друг друга видеть, общаться могут только колебаниями воздуха, а Ксюха торопливо начала раскладывать по тарелкам топливо для их организмов.
Вышел к нам Кощей довольный, с энтузиазмом потер одна о другую ладони.
– Люблю повеселиться. – сказал он, – особенно пожрать!.. А Ксюха, хоть и лоха во всем остальном, готовить умеет. Это инстинкт, его не пропьешь, не прокопулируешь. Настоящая женщина!
– Что такое инстинкт? – спросил я.
Он проговорил в затруднении:
– Ну… это такое… что ведет тех, у кого нет ума. Вообще-то инстинкт тоже ум, только ниже, ниже… Как крокодил, что хоть и летает, но нызенько, нызенько… Ну, поесть, поспать, трахнуть кого-нить, облегчить кишечник…
Ксюха сказала возмущенно:
– Не за столом!
Кощей сказал виновато:
– Вот видишь, инстинкт это как бы плохо, потому должны быть выше инстинкта, хотя это трудно, мы целиком из инстинктов.
Некоторое время обедали молча, теперь я знаю, как это делают эти существа, повторял все в точности, а если где-то и ошибался, то, как говорят люди, некритично, ни Ксюха, ни Кощей не обращали внимания, больше занятые собой и друг другом.
Когда я все из моей тарелки сложил по пищеводу в приготовленную емкость и хотел было подняться, Ксюха сказала победно:
– Куда?.. Бифштекс дожаривается, а сейчас пока блинчики сделаю, а то не успела…
– Прекрасно, – сказал Кощей. – Это в честь праздника, что выкрутились?.. Ты у нас еще и умница.
Я молча смотрел, как Ксюха льет ложкой жидкое тесто на дно сковородки, там через пару секунд схватывается в плотную массу, быстро выпаривая влагу, Ксюха тут же поддевает полученное широкой лопаткой и бросает на тарелку, а взамен льет новую порцию теста, и так много раз, а горка так называемых блинчиков растет, похожая на многослойный гриб.
Кощей потянул носом, охнул:
– Уже готово!.. Щас пожрем!.. Крабоид, давай сюда сковородку!
Я поднялся, снял с огня сковородку и, преодолев три шага к столу, поставил на столешницу перед Кащеем.
Тот вскочил, уронив стул, на котором сидел, лицо перекосилось, а глаза полезли на лоб.
– Ты чего?.. Стол загорится!.. Сейчас же убери…
Я взял сковородку и поставил обратно на плиту, а когда оглянулся, увидел, как Кощей пытается затереть пальцами желтый круг на том месте, где только что стояла эта горячая посудина.
Ксюха вскрикнула:
– Да ты что на стол смотришь? У него пальцы обгорели!
Я дал ей ухватить себя за руку, она повернула ее ладонью кверху. Лицо тоже изменилось, такое положение мускулов передней части головы обозначает удивление, даже изумление, если верно определяю эти сложные состояния.
– Что?.. У тебя… что-нибудь чувствуешь?
– Да, – ответил я, – пальцам тепло. Наверное, это очень тепло?
Она торопливо открыла кран и сунула мою руку под холодную струю воды.
– Держи!.. Если успеть руку в холодную воду, ожога не будет.
– Брехня, – сказал Кощей от стола.
– Сам ты брехня, – огрызнулась Ксюха. – Я читала!