— Как вам угодно, — покорно произнес Клифф Давенпорт. Он медленно покачал головой. — Если хотите отправить туда ныряльщиков, решать вам. Хотя, честно говоря, думаю, мы усвоили урок о тщетности ведения подводной войны против них.
— Поэтому вы погружаться больше не будете. — Нижняя губа полковника Мэттьюза изогнулась в ухмылке. — Я буду только за, профессор. У меня полно своих ныряльщиков. Хотя чем вы тем временем будете заниматься, я понятия не имею.
— Найти их — это только полдела, — заметил Клифф, стараясь не показывать своего раздражения. — Уничтожить — совсем другое, полковник. В свое время вы это поймете.
Прошла неделя. Жители Уэльского побережья — от Колвин-Бэй до Борта — наконец смогли спокойно вздохнуть. Общественность придерживалась мнения, что крабы ушли навсегда. Может, они появятся где-нибудь в далекой стране, на другом конце великого океана, но это будут уже чужие проблемы.
В следующую среду аномально жаркая погода была потревожена одной из самых сильных гроз за всю историю городка. Небо потемнело. Гремел гром, сверкали молнии, затем хлынул ливень. В течение часа улицы Бармута были затоплены водой.
— Вот это да! — Клифф Давенпорт поторопил Пэт Бенсон, и она вошла в уютное убежище, «Рундук Дэйви Джонса». — Думаю, это то, чего мы ждали.
— Почему это? — спросила Пэт, сбрасывая мокрый плащ и добавляя сахара себе в кофе.
— Крабы на инстинктивном уровне подчиняются влиянию стихий, — объяснил Клифф, набивая трубку табаком. — Находясь на дне океана, они полностью осознают, что происходит наверху. Привычки обычного, дружелюбного крабика можно сравнить с привычками этих чудовищ, в этом я уверен. Ловцы крабов знают, что после штормовой ночи их улов увеличится в десять раз. Крабы ищут убежище на литоралях и пляжах укромных бухт. Вот почему я считаю, что у этого, более крупного, подвида должно возникнуть желание снова отправиться в путь. Где бы они ни отдыхали, крабы решат, что пора снова действовать.
— Что ж, любовь моя, — сказала Пэт, сжимая под столом его руку, — если это означает, что дата нашей свадьбы будет перенесена, тогда я за!
Они рассмеялись. Их смех был полон тревоги.
Позже в тот же день сквозь низко висящие облака пробилось солнце, однако горы оставались затянуты густым туманом. Было тепло, и в воздухе явно чувствовалась угроза, словно он был наэлектризован после прошедших гроз. Настало время ожидания. Временное затишье.
Вечер был жарким и душным. После обеда Клифф и Пэт, воспользовавшись машиной, отправились на прогулку, которая мало чем отличалась от преодоления полосы препятствий из луж и густой грязи. Они поехали на юг и остановились на возвышенности, откуда было видно побережье до самого Бармута. Тем не менее с наступлением сумерек их мысли обратились к вопросам, не связанным с постоянной угрозой наступления гигантских крабов.
Утро выдалось пасмурным. Ночью с моря пришел туман, уменьшив видимость до двадцати ярдов.
В такие времена работа машиниста поезда наиболее опасна. В конце месяца Дай Питерс должен был выйти на пенсию. Он с нетерпением ждал того дня, когда ему больше не придется водить ранний утренний поезд из Долгелли в Бармут, через густые туманы, которые должны были начаться с сентября. И вот на тебе! Посреди августа — бац! — настоящее зимнее утро! Он выругался, когда поезд остановился на полустанке в Артоге.
— Доброе утро, Дай! — крикнул грузчик, бросив посылку в вагон охраны, а затем приблизился к локомотиву. — Как там?
— Ужасно, — поморщился Дай. — Подъезжали на такой скорости, что пешком добраться быстрее.
Дальше поезд двинулся еще более медленно. Пересекать устье реки Даю Питерсу никогда не нравилось. Это было глупое чувство, и он в жизни не рискнул бы поделиться своими опасениями с коллегами-машинистами, но… он не доверял старому мосту. За тем регулярно ухаживали, и эксперты говорили, что он прослужит еще сто лет, но это не мешало Даю видеть его в кошмарах. Он потерял счет тому, сколько раз просыпался среди ночи в холодном поту, крича от ужаса. Его жена привыкла к этому и всегда успокаивала Дая… почти всегда.
Сон постоянно был один и тот же. Высокий прилив. Вода в устье мутная и глубокая. Кружится, словно в диком водовороте. Поезд ползет со скоростью улитки — несмотря на то, что Дай дает ему полный ход, — замедляется по какой-то необъяснимой причине. Наконец локомотив со скрежетом останавливается. Снизу доносится треск. Мост провисает, а затем ломается посередине. Внезапный крен. Поезд устремляется в воду. Крики, его — самый громкий. Вода смыкается у Дая над головой. И тут он обычно просыпался.