Целует.
Так… Щемяще нежно. Покрывает мягкими губами горячие дорожки слез на щеках…
– Все хорошо. Тебе было хорошо, моя девочка. Это нормально… Тсссссс… Не стоит плакать….
– Ненавижу, – шепчу на одном дыхании.
И почему-то сама обвиваю его шею руками. Зарываюсь головой в его плечо. Снова с громким всхлипом чувствую, как текут жаркие слезы…
Глава 3
Давид
Прикоснулся, и всего обожгло.
До самого нутра.
Закипело внутри. Вспыхнуло пламенем, заставляя кровь гореть. Кипеть. Взрываться сквозь кожу.
Блядь.
Как узнал, как услышал об этой тайной свадьбе, совсем с катушек слетел.
Озверел и пелена красная. Страшная. Кровавая глаза накрыла.
Всего меня накрыла!
Руки в кулаки сжались сами.
Моя! Она же моя!
Понимает же. Чувствует!
Как между нами искры летят! Мир вертеться в другую сторону начинает, когда мы рядом!
Время, на хрен, дал.
Мог бы сразу забрать. Без всяких разговоров! Вообще. Никаких мнений не спрашивая!
Увезти. Украсть еще тогда. В нашу встречу в парке. Или на гребанной помолвке.
Мог просто забрать. Украсть! А мог иначе. Еще тогда все в крови на хрен утопить! Не позволить эту хорьку даже рядом с ней стоять! Воздух мой, который рядом с ней, красть! Глазами своими ее щупать!
Мог!
Все мог!
А после того, как ее отец проворовался, вообще у меня руки на хрен, развязаны! Забрал бы ее и пикнуть никто бы не посмел! За предательство отца! За то, чтобы просто предателю его мелкую жизнь оставить!
Челюсти сжались до хруста. Заскрежетал зубами. Кажется, разгромил на хрен что-то в кабинете!
– Рашид!
Рука к телефону дернулась сама.
– Бойцов собери. Через пять минут чтоб сбор полный был. Выезжаем.
Охренел, когда ее увидел.
Такую тонкую. Такую хрупкую. С кожей белоснежной, светящейся…
Кровь.
Так и почувствовал ее. Вкус крови в собственной глотке. Запах ее вокруг меня разгорелся!
Все здесь, на хрен, разметать!
Сдавить жениха недоделанного, чтобы эта кровь брызнула! Закипела, чернея, стекая мне под ноги!
Мало я ему намеков дал? Мало проблем устроил? Единственным, что дойдет, будет его свернутая шея?
И она. Стоит. За руку ему себя держать позволяет! Дрожит вся!
От чего? От чего, на хрен?
От предвкушения? Как он платье это с нее сейчас срывать начнет? Как брать ее всю эту проклятую ночь будет?
Таааак???? Так ты себе решила, Саида?
Ни хрена!
Всех. Всех положу. Но никто. Никогда. Кроме моих рук к тебе не притронется!
Сам не знаю, как не разорвал. Как не накинулся сразу же, как только в машине оказались.
Ударила. Вмазала покруче, чем Арман своими ручищами-кувалдами! Другому отдаться решила! Да Арман, на хрен, по сравнению с этим, просто младенец!
И глаза заливает красная. Страшная. Дикая пелена.
Когда пожираю взглядом это чертово белье!
Вырядилась же! Для него! Для другого вырядилась!
А я рвать. Раздирать до мяса сейчас все готов!
Прикоснулся, и…
Совсем, на хрен, с катушек слетел!
Чуть не сдох от чего-то охренительно запредельного.
Как не пил. Не жрал. Даже вкуса и запаха не чувствовал лет сто. Или жизнь. Или, на хрен, никогда?
Даже ярость куда-то отступила.
Когда ее дрожь. Ее трепет под моими руками. Под кожу. По венам!
Когда в глазища эти глубокие провалился.
Провалился так, что и не вынырнуть!
Чуть не сдох, задыхаясь. Выпивая каждый ее стон. Каждый вдох!
А руки сами заскользили. По шелковой коже. Каждую клеточку в себя вобрать. Нажраться. Насытится.
Блядь. Понять не могу, как мог без нее… Без нее… так долго… Как без воды. Без воздуха, на хрен!
И целую. И касаюсь. И запах ее пью. Как подыхающий безумец. Пересохший. Истощенный без нее до невозможности!
Насытиться не могу. Нажраться.
Глотаю так жадно, что и сам сейчас задохнусь. Подавлюсь. Захлебнусь на хрен и сдохну со счастливой улыбкой идиота!
– Саида.
Обхватывает мою шею руками, а слезы сами брызгают из ее глаз.
Прижимается. Телом своим обдает. Жаром полыхает моя девочка. Подрагивает под моими руками.
В шоке от своего первого оргазма.
А меня ведет.
Челюсти снова сжимаю до хруста.
Сам не понимаю, как сдержался. Как не набросился на нее. Скручивает всего от дикого, яростного желания. В судорогу сводит и по мозгам со всей силы бьет.
– Тссссссс, маленькая. Тссссссс…. Это оргазм. Твой первый оргазм. А сколько их еще будет!
Всхлипывает.
Бедра сжимает. Прикрыться пытается, глупенькая моя!
– Малыш. Это не стыдно, – шепчу, а сам позвонки ее ласкаю. Кожу разминаю.