– Да, только в итоге сделал это ты, а с полицией объясняться приходится мне.
– Но ведь ничего не случилось. Поговорил и ушел. Чего вы мне в первый же день после отпуска мозг выносите? Дайте опомниться, в курс дела войти.
– Вот предъявят тебе умышленные действия, войдешь тогда в курс дела.
– Но ведь это опекуны…
– Да перестань ты об опекунах! – в сердцах повысил голос заведующий. – Забудь! Они о чем угодно просить могут, а если ты лечащий врач, ты и должен контролировать процесс. В общем, если этот полковник, или еще кто-то опять сюда придет допрашивать, отвечай, как я тебе говорил. Скажешь, что лекарство это кололи отдельно и общий комплекс в это время не применяли, оно и так эффективное.
Мужчины ушли, а Гуров еще некоторое время стоял на лестнице, переваривая услышанную новость.
Пораженный тем, насколько точной оказалась его догадка, он еще больше уверился в том, что во всем происшедшем нет ни одной случайности и все недавние события – это части некоего дальновидного и хорошо продуманного стратегического плана.
«В целом то, что персонал приюта использовали «вслепую», вполне возможно, – размышлял полковник. – Наивно было бы думать, что к своим невменяемым пациентам здешние врачи относятся как к родным детям. Не избивают, как раньше, и то хорошо. А тут опекуны заботливые. Готовые отблагодарить за внимание именно к конкретному пациенту. Зачем же отказывать им? Попросили «проколоть», они и прокололи. Уколом больше, уколом меньше – какая разница? Хуже, чем есть, уже не сделаешь. Таким образом, те, кто был заинтересован в смерти Сергея, могли быть уверены в том, что рано или поздно она наступит. Не вообще как таковая смерть, а именно скоропостижная. И очень неожиданная для всех. В чем здесь нюанс? Понятно – во времени. Никто не может с точностью до секунды предсказать, когда оторвется тромб. Но, по-видимому, на этом этапе нашим таинственным друзьям гораздо важнее было избежать риска и малейших подозрений. Нужно было, чтобы «естественность» этой смерти не вызвала вопросов ни у кого – ни у полицейских, ни у врачей. Если бы одного курса «усиленной терапии» не хватило, не сомневаюсь, «настойчивые опекуны» инициировали бы проведение второго. Следовательно, они не торопятся и в случае необходимости могут ждать. Сколько? И от чего это зависит, вот что интересно узнать. Будут форсировать историю с дядей или могут залечь на дно, ссылаясь на сложности переоформления и оттягивая до бесконечности момент его реального вступления в наследство? «Если первый этап неизвестного нам плана – это Сергей Чугуев, то второй, несомненно, Борис Зиновьев. Что было задумано в отношении него? Навряд ли планировалось просто передать ему деньги. Гораздо вероятнее, что он либо должен в качестве наследника совершить какие-то конкретные действия, необходимые «кукловодам», либо просто перестать существовать, представив миру в качестве себя кого-то совсем другого. Сложноватая схема. Сначала один, потом другой. Но в определенном смысле – вполне оправдано и даже, можно сказать, идеально. Дядю из глухой деревни вот уже почти на протяжении года практически никто не видел в лицо. Кто может знать, какие изменения могли произойти за это время? Может, он весь мхом покрылся в этом своем лесу. Для подмены обстоятельства подходят не просто хорошо, а идеально. Бороду погуще отрастить – и паспорт менять не придется. Да, надо съездить к тете Фире, послушать, что она скажет…»
Гуров вышел из больницы, сел в машину и отправился в нотариальную контору. Офис нотариуса располагался недалеко от центра столицы, в том же районе, что и фонд «Милосердие».
Сверившись с записями в блокноте, чтобы уточнить номер дома, он припарковался в ряду разномастных автомобилей, выстроившихся вдоль тротуара.
Войдя в дверь, над которой находилась весьма солидная вывеска со словом «Нотариус», Лев попал в небольшой вестибюль, где несколько человек ожидали приема, сидя на диванчиках. Секретарша общалась с посетителями через окошечко, похожее на окошечко кассы, а за двумя дверями священнодействовали нотариусы.
– Мне нужна Омельянович Фира Израилевна, – сказал Гуров, протягивая удостоверение в окошечко. – Предупредите, пожалуйста.
Сделав серьезное лицо, молоденькая секретарша выпорхнула из своего «скворечника» и скрылась за одной из дверей.
Через минуту оттуда вышел какой-то озабоченный господин, а следом за ним снова появилась секретарша.