Глеб почувствовал себя неуютно: будто не цедурианца заметили эфесы, а его самого. Казалось, ему заглянули в самую душу, поворошили там слегка и, не найдя ничего ценного, наплевали издевательски.
Две пары глаз метнулись к выходу. Невольный наблюдатель действа тоже оказался не пальцем деланный, сообразил что к чему и решил делать ноги. Картинка затряслась, замелькали камни, приблизился скелет мелиоративной установки, за которым прятался двухместный флаер. Видение подернулось рябью.
— Все, уходим, — непререкаемо сообщила девчонка. Взмахнула рукой и погасила экран.
— Но я досмотреть хотел, — обиженно возразил Глеб. Он наблюдал за картинкой со стороны и воспринимал происходящее, как остросюжетный фильм.
— Ты видел, чем все закончилось, — сухо ответила девушка и без замаха нанесла удар кулаком ему в переносицу.
— Ай! За что?! — воскликнул парень. Откинув голову назад, схватился за нос. Вскочил на ноги и засопел возмущенно.
— Это тебе авансом, — пожала она плечами и тоже поднялась. — Обещала же сделать больно?
— Но я ни о чем таком не думал даже.
— А и не надо, — направляясь прочь, бросила она. — Все — иллюзия. Тебя затягивало в нее, а чип в голове цедуринца уже деградирует. К кристаллам перестал поступать кислород. — Она обернулась на миг: — Если не хочешь остаться тут навсегда, не отставай и помни о том — кто ты.
— Это такая проверка?
— Это такая неудачная попытка придать тебе ума.
И дальше она пошла не оглядываясь и не говоря ни слова.
«Иллюзия?» — подумал Глеб. Убрал руки от переносицы, взглянул на ладони — крови не было, как и боли.
Он нагнал девушку, пошел рядом погруженный в раздумья: «Что значит — придать ума? Неужели, эта кукла считает его таким глупым?»
А потом впереди стало светлее, проявился белый дверной проем, из которого потянуло утренней сыростью. Глеб закашлялся и открыл глаза.
Вот теперь он хорошо прочувствовал, какова на самом деле реальность. Неподъемной тяжестью навалилась боль: гудела голова, стреляло в ногу. Во рту пересохло, горло драло жесткой щеткой. Отвратная смесь запахов разлитого спиртного — от коньяков до водки — с изысканной вонью горелой плоти мутила сознание.
Не выдержав, Глеб упал на бок и его все-таки стошнило.
— Не заляпайся, — попросила девушка, снимая с него обруч. — А то нам еще в отдел в одной машине ехать. На вот, утрись.
Протянула платок, поднялась слегка пошатнувшись, словно была сейчас совсем без сил. Заплетающейся походкой ушла в глубину зала.
Глеб чувствовал себя немного лучше, чем до проникновения в мозг цедурианца: неожиданно осознал, что может пошевелить рукой — и это при его-то ранениях! С наслаждением стер пахучую жижу с губ, отодвинулся подальше и осмотрелся.
Люди в камуфляже перестали наводить суету. Сгрудились кучкой у развороченной барной стойки. Посовещавшись, направились к выходу. Двое подошли к нему, и не в пример той злобной девке, аккуратно подняли его за подмышки. Поволокли наружу. Спустив с лестницы, погрузили в стоящий у входа в лимузин. А он-то все думал, что-то машина совсем незнакомая у входа дежурит. И страховщик этот странным ему показался тогда. Даже не зашел поздороваться, как все новенькие делают. Место тут прибыльное на извоз, всегда хорошо иметь полезные знакомства.
В салон набилось под завязку народу: закрылись дверцы и свет под потолком притух. Взвыл мотор, аппарат приподнялся над полотном, сделал лихой разворот с места — центробежной силой Глеба бросило на спинку дивана — и направился в сторону директории Форст.
Как это ни странно, машиной управлял страховщик, что уже лет сто как не практиковалось. Искусственный интеллект бортового навигатора довольно умен и действует на порядок профессиональнее любого водителя из плоти и крови: задержки в реакции у электроники минимальны. Теперь, после инцидента с детским автобусом у капитолия, дело человека за пультом лишь контролировать верность принятых навигатором решений, но никак не стать полноценной заменой ему.
Машину больше не кидало. Глеб удобнее устроился на выделенном ему ложе и принялся разглядывать находящихся в салоне людей: тусклый оранжевый свет размывал цвета, но абсолютно не мешал оценить суровость собравшейся тут компании. Сног до головы затянутые в камуфляж люди сидели вдоль обоих бортов, тесно прижавшись плечами друг к другу: сплошь одни мужики, на отсутствующих лицах которых читалось, что сегодняшним утром не произошло ничего необычного. Оружие — автоматические разрядники и пара рельсовых пулеметов — они держали между колен, уперев приклады в пол. Стволы глядели в потолок и покачивались при маневрах авто.
На противоположном Глебу диване, рядом с водителем, расположился седой. Закинув руку на спинку и как бы приобняв девушку рядом, он нашептывал что-то ей на ухо. Та, заложив ногу на ногу, между делом косилась на Глеба из-под бровей вразлет и, кажется, иногда хихикала. В глазах сверкали озорные искорки.
«И что смешного во мне нашла?» — обозлился на нее Глеб.
Наконец, он не выдержал, когда она рассмеялась совсем уж громко:
— Я так похож на клоуна? — хотел он бросить злобно, но голос ослаб и вместо этого фраза вышла довольно жалкой и беспомощной.
Седой замолчал, девушка — тоже. Брови ее опустились, лицо приняло серьезное выражение. Глаза растеряли блеск и стали похожи на два глубоких омута. Уперев ладони в сиденье, она подалась вперед:
— Просто обсуждали, как будет барахтаться в воде не умеющий плавать щенок, — сказала девушка ровно. — Тебе тоже интересно?
— Был бы не против, если б мне объяснили в какую история я вляпался, — прохрипел Глеб. — Все, что случилось, — ненормально. Что это был за… серпент? — вспомнил он, как назвала нападавшего девчонка.
— Обычный охотник за головами, — быстро ответила она. — Мех. Легче стало?
— А дальше? Почему он начал стрелять? Я слышал ваш разговор в зале: вы его специально привели в бар. Зачем? Погиб цедурианец, а мог бы и я… — Здоровой рукой Глеб указал себе на пострадавшее плечо: — Что это были за эфесы, которых я видел у него в голове?
Седой вновь ей шепнул что-то. Девушка отстранилась, скучно произнесла:
— Слишком много вопросов, не находишь ли? Так можно и захлебнуться ненароком, — передернула изящными плечиками, поправила съезжающий топ, буркнув «Когда я уже смогу содрать с себя этот чертов наряд?», произнесла громко: — Не спорю, гибель очередного цедурианца невосполнимая потеря для капитолия. Но нет ничего эффективней ловли на живца, — она быстро глянула на седого, тот остался невозмутим, — любой заядлый рыбак подтвердит это.
— Все равно малопонятно.
— Смирись, так проще. Скоро все разъяснится, как только прибудем в отдел. Не забудь то, что видел тогда в темноте. Это очень поможет нашей работе.
— Видел, но не слышал ничего.
— Мозг цедуриан устроен сложнее нашего. В связке с устаревшим чипом информация записанная в него раскладывается на несколько потоков. Аудиоряд я взяла на себя. Там тоже много интересного.
— С чего вы взяли, что стану вам помогать? Я даже не знаю кто вы.
— Не беспокойся на этот счет, малыш, — девушка облизнула пухлые губки, обнажив на миг пару небольших острых клыков. — Всему свое время. Лучше приготовься к тому, чтобы переварить ту информацию, которую получишь. Ее будет немного, но она кое-что поменяет в твоем мировоззрении. К тому же… Выбора у тебя особого нет. Жив ты лишь благодаря моим стараниям: с такими ранениями, как у тебя, ты не протянул бы и получаса. И если я вдруг решу, что ты испортился…
Но договорить девушка не успела. Впереди, по ходу движения машины звонко хлопнуло. Грязно выругался страховщик у пульта и Глеб вдруг понял, что не дождется скорых объяснений: мотор машины жалобно заскулил, аппарат упал на полотно. Его развернуло толчком, повело юзом. Салон наполнился металлическим лязгом и дребезгом.
Тряхнуло, когда машина вылетела с дороги. В боковое стекло, с треском пробив его насквозь, угодил вырванный верстовой столб. До директории Форст они не доехали всего каких-то пять километров.