Бублик, стуча когтями на холостом ходу, круто развернулся и полетел к препятствию.
– Дядя Яша, смотри! – крикнула Таня. Обернулась. Потом в другую сторону, назад. Никого.
Бублик прыгнул. А Таня закричала так, что во дворе слышно было:
– Дядя Яша!!!
Глава 12
– Куды?! Черным ходом иди! – Дворник отмахнул ее как муху. В углу рта у него висела папироса, клубы дыма сплетались с сизой бородищей. – Заперто.
– Как заперто? Как заперто? Только что было открыто.
– А теперь заперто. Заперта парадная. Непонятно? Тараканов морю.
– Я по краешку! На цыпочках!
– Заперто, сказал!
И дворник опять стал присыпать пол желтоватым порошком.
Таня притопнула на месте. Ей хотелось поджечь дворнику его дурацкую бороду.
– Война же!
– Война войной, она кончится завтра-послезавтра. А домоуправ спросит: у вас тараканы почему шастают?
– Ну пустите проскочить!
Дворник бормотал будто сам себе:
– Таракану что главное? Ему главное – еда и питье. Значит, перво-наперво нужно отрезать подход к воде. И к еде. Была б зима, я б их живо выстудил. А так – вон… – Струился порошок. – Тут им и каюк.
– Ну пожалуйста! Дело особой важности!
От папиросы пыхнули и упали оранжевые искры.
– Сказано, черной лестницей топай.
– Болван, – выругалась Таня и понеслась опять по ступеням. Только время потеряла!
Стало зябко. На черной лестнице окон не было. Темным-темно. Пахло кошками и помоями. Она выставила руки. Дверь ушла вперед. Таня выскочила на свет. Передернула плечами.
Это был типичный двор-колодец, куда солнце не заглядывало никогда. Даже среди лета лужи здесь не высыхали, а только подергивались липкой грязью, и всегда было полутемно и прохладно. Стены в потеках. Чтобы увидеть отсюда солнце, нужно было забраться как минимум на четвертый этаж.
Таня секунду соображала, где она и где выход. И, проклиная вредного дворника, побежала к арке, за которой виднелась улица.
Где сборный пункт, ей быстро подсказали.
Таня бежала, глядела по сторонам. Люди шли и шли – и все в одну сторону. Парами, а то и целыми семействами. Пары держались за руки. А семейства – за своего отца или брата. Но ни одна пара не была дядей Яшей и тетей Верой.
Людей становилось все больше. Толпа густела. Таня уже не бежала, а просто шла, петляя, протискиваясь, просачиваясь меж идущими. Ее толкали, она толкала. И понимала с ужасом, что если и найдет дядю и тетю в этом человеческом супе, то лишь по чистой случайности. Но скорее всего не найдет. Вокруг она видела только ремни, спины, мешки.
– Девочка! Таня! – обрадовался знакомый голос. Знакомый и противный.
Таня шмыгнула бы в толпу, да только это было невозможно.
– Здравствуйте! – обрадовался Лютик. – Идите сюда, здесь посвободнее.
Таня поздоровалась, глядя в сторону. Но здесь и правда было посвободнее. Люди стояли, сидели. Негромко переговаривались.
– Нюша, ну будет, ну не плачь, – повторял мужчина в усах.
Плакала женщина или нет, было не разглядеть – так тесно она прижалась к усачу.
– Садитесь на мешок, – пригласил Лютик.
Какие у него жуткие уши, поразилась Таня.
Лютик поймал ее взгляд и смущенно пригладил себя по голове.
– Остригся. Все готово.
– А вас что, никто не провожает?
Здесь всех кто-то провожал. Лютик был один. Но все равно добродушно улыбался.
– Столько хлопот с отъездом. Вещи собрать. Наверное, не вырвались, – развел он руками.
– Как это не вырвались? – разозлилась на них Таня.
Но тотчас вспомнила: они сами-то хороши, с собачкой заигрались…
Уйти и бросить Лютика одного теперь было бы некрасиво. Всех здесь кто-то провожал. Таня села на мешок.
– На вокзалах такой хаос, – повторила она дядины слова. И уставилась на собственные туфли.
Лютик приветливо смотрел вокруг. Кто-то позади них засмеялся. Таня обернулась. Ей казалось, все смотрят на нее и думают: ну и кавалера она себе откопала, просто чучело.
– А где ваша винтовка?
Лютик пожал плечами.
– Потом дадут. А если не дадут, то, сказали, надо отбить у врага в первом бою.
«Как же. Этот отобьет… Боже, какое чучело!» – мрачно думала она.
Поодаль опять кто-то засмеялся. Таня с вызовом повернулась. Смеющаяся девушка дергала своего спутника за нос, и ни до кого ей дела не было. Но Таня все равно обиженно выпрямила спину.
– Вы художник? – нарочно громко и отчетливо спросила она. Пусть знают.
– Да что вы! – засмеялся Лютик. – Разве что посредственный. Это еще хуже, чем плохой. Вот вернусь после этой заварухи – пойду учиться на фармацевта. Или на инженера. Обычная понятная работа.
Свистнули.
– По машинам! – гаркнул голос.