Примерно через еще один стабильно солнечный месяц мы познакомились с местным полицейским Костасом. Нам пришлось нажаловаться на соседей сверху и их писающих с балкона четвероногих мальчиков, один из которых, к слову, был питбулем зверского вида. Костас посоветовал нам последовать его примеру и расслабиться, потому что управы на англичан все равно никакой нет. И купить дом вместо квартиры, посоветовал он без тени иронии. Мы рассказали Костасу и про историю с ливанцем. К нашему удивлению, он оживился и сразу же сообщил, что ливанца вовсе не депортировали, а перевезли в местную тюрьму в Никосии за участие в нескольких кражах со взломом. Это было событие, которое случается в кипрских деревнях один раз лет за десять, а то и за двадцать, и Костас помнил его во всех деталях. Прощаясь, он обещал навести справки, нет ли в списке украденного этим горемыкой также и саксофона Селмер. Теперь нам стало очевидно, что последний обитатель нашей квартиры не смог продать этот сакс и впопыхах просто забросил его на антресоли. А может, всякое ведь бывает, оставил его себе, чтобы на досуге самому научиться играть и сменить хобби на более утонченное и душеспасительное.
Минула неделя, и узел тайны развязался полностью. Владелец сакса, к которому уже почти привык не только я, но и соседи со своими собаками, объявился-таки среди пострадавших от набегов горе-садовника с дружками. Это был пожилой немец, музыкант, который, надо думать, все это время безутешно горевал о потере. С тяжелым чувством я отдал инструмент Костасу. Соседи, удивляясь непривычной тишине, даже сочувственно пошутили, назвав меня Гарри Поттером от музыки, намекая на шрам на лбу. Но если Селмер упал на меня зеленой молнией Волдеморта, то первая встреча с новеньким альтом, который сердобольная жена преподнесла мне на вовремя подвернувшийся день рождения, была куда более теплой. Как я был рад! Вернулись "и кайф и драйв". И заскучавшие было собаки англичан выли над нами в тот день сильнее обычного, очевидно, рассуждая о нюансах в разнице тембров старого краденого "кровавого" тенора и нового блестящего альта, чья история обещала быть намного спокойнее.