Она посмотрела на Шона.
— Ожерелье мы потеряли. Скажи, что украдем теперь.
Со вздохом он прижал ладонь к ее щеке и большим пальцем погладил скулу.
— Нет. Сначала ты немного отдохнешь…
— Что? — Бэй опустила руку с холодным компрессом. — Не тебе решать…
Шон прижал компресс обратно к ее плечу.
— Знаю, ты не привыкла к чьей-либо заботе, но как только отдохнешь, я все тебе расскажу.
— Просто отлично, — раздраженно выдохнула она.
— Из тебя ужасный пациент, — он улыбнулся.
— Да и из тебя сиделка так себе.
— Почему бы тебе не рассказать мне о том домике на пляже, о котором ты мечтаешь?
— Ты хочешь увести разговор от темы, — фыркнула Бэй.
— Да, — ему не стоило выглядеть таким довольным.
— Я хочу что-нибудь маленькое. Открытой планировки, с удобными диванами и кучей подушек.
— Уютно.
Бэй позволила воображению унесли ее вдаль, подальше от боли и холода компресса.
— Чтобы книжные полки ломились от книг в мягкой обложке. Просторная терраса с видом на океан.
— Скажи, что там есть гамак.
— Красный, — уголки ее губ дрогнули.
— Ты когда-нибудь занималась сексом в гамаке?
Бэй задохнулась от смеха.
— Нет.
— И я нет, — тихо вздохнул Шон. — Как считаешь, душ поможет тебе расслабиться?
Помыться в горячей воде казалось раем. Хоть ибупрофен и облегчал боль, но плечо казалось воспаленным.
— Было бы отлично.
Шон помог ей подняться и придерживал за руку, пока они не добрались до ванной. Он включил душ, и застекленную кабинку заволокло паром.
— Ты сможешь сама снять свитер и рубашку?
Бэй попробовала пошевелить плечом, но от малейшего движения всю руку прострелило болью. Дерьмово.
— Нет.
— Давай помогу, — Шон развернул ее так, чтобы оказаться у нее за спиной.
Бэй открылся прекрасный обзор на их отражение в зеркале над раковиной. Она рядом с Шоном выглядела такой маленькой. Он вытащил ее руку из рукава свитера. Осторожно и медленно. После чего проделал то же самое со второй рукой и стянул свитер через голову.
Бэй, словно под гипнозом, наблюдала за его нежными четкими движениями. Шон полностью сконцентрировался на том, что делал. На заботе о ней.
Следом он расстегнул ее рубашку и стянул с тела. Бэй осталась стоять лишь в джинсах и простом белом лифчике.
Ни разу в жизни она не чувствовала себя настолько… обнаженной. В отражении зеркала Бэй поймала взгляд Шона, и у нее перехватило дыхание.
В его глазах пылало желание, и она чувствовала ответный огонь у себя в животе. Подняв руку, Шон провел по ее здоровому плечу и, положив ладонь на сустав, погладил кожу.
Бэй задрожала и потянулась к прикосновению. Господи, это было безумием. Она ранена, они в бегах и планируют нанести удар Ливену. У них просто нет времени на все это…
Однако тело не слушалось.
Ладонь Шона скользила по руке Бэй в медленной ласке и, передвинувшись на спину, запуталась в волосах. Он потянул ее за пряди, пока она не откинула голову на его мускулистую грудь.
Шон прижался ко рту Бэй. Быстрое прикосновение губ и языка. У него был потрясающий вкус, способный, по ее опасению, вызвать зависимость.
Попятившись, Шон ловкими пальцами расстегнул застежку лифчика. Ткань упала. Бэй чувствовала, что ее груди уже налились и стали чувствительными. Он издал гортанный звук, какой издал бы оголодавший человек при виде аппетитного блюда. Шон крепче прижался грудью и животом к ее спине. Почувствовав у ягодиц выпуклость, Бэй не смогла удержаться и не потереться о нее.
Шон со стоном обхватил ладонями груди.
— Идеальные. Больше, чем я ожидал.
Бэй была одарена щедрее, чем ожидалось при ее маленьком теле. Однако до сего момента она всегда считала это помехой. Откинувшись назад, Бэй выгнулась навстречу ласке. Ощущения напоминали электрические разряды. Когда большие пальцы сжали соски, она тихо вскрикнула.
Все раздумья улетучились, и в целом мире остался лишь касающийся ее мужчина. Бэй желала Шона сильнее, чем когда-либо кого-либо в своей жизни. Она жаждала изучить его жесткое тело и позволить ему изучить ее. Ей хотелось хотя бы ненадолго притвориться, что существуют лишь они двое. И больше никого.
Когда Шон прижал ладонь к ее животу, Бэй задрожала. Он с щелчком расстегнул кнопку на ее джинсах.
— Шон, — она слышала в своем голосе мольбу.
Второй рукой он дернул Бэй к себе. Плечо свело судорогой, и она не смогла сдержать вскрик.
Шон отшатнулся, как если бы обжегся.
— Черт. Ты ранена, а я тебя лапаю… — он попятился.
Бэй не считала себя хрупкой.
— Шон…
— Я. Ты. Этого никогда не должно произойти, — его лицо исказилось в гримасе. — Больше я тебя не трону.
У нее в горле встал огромный ком. Прикрыв руками грудь, она почувствовала себя отвергнутой. Точку поставил щелчок закрывающейся двери.
Бэй смотрела на свое лицо в постепенно запотевающем зеркале. Она была похожа на обычную женщину. Возможно, не красавицу, но вполне симпатичную.
Однако Шону никогда не забыть, что перед ним не просто женщина.
Она — отклонение. Отклонение, сломавшее ему жизнь.
***
Шон попытался не замечать доносящийся из ванной звук льющейся воды.
Вот только ничего не вышло. Вместо этого в голову лезли картины струй, скользящих по обнаженной коже. Проблеск тонких рук и ног. Потемневшие от влаги волосы медового цвета, ниспадающие на изящную спину и полную грудь.
Шон застонал. Иисус, Бэй повредила плечо. Ей нужно отдыхать. Поставив свои потребности на первое место, он повел себя подобно ублюдку. Причинил ей боль.
Но Шон хотел Бэй. Сгорал от желания погладить ее кожу, ладонями обхватить груди, провести пальцами между натренированных бедер. Член дернулся, и Шон с очередным стоном поднялся.
Теперь он признался самому себе, что его тянуло к Бэй с первой же их встречи. Это случилось в Майами. Она обставила Шона в аэропорту. Перехитрила его, и он тогда восхитился ее находчивостью и острым умом. Помимо прочего, Бэй заперла двух людей Ливена в служебном туалете.
За последние несколько месяцев Шон узнал о ней все. Наблюдал издалека, изучал места, где она останавливалась, анализировал ее шаги. Однако старался не знать имени.
Какая-то часть Шона пришла в ярость из-за желания трахнуть воровку времени.
Бэй больше не была врагом.
И Шон не хотел ее трахнуть. Он хотел большего.
Она стала той, кто понял его боль, и кого хотелось оберегать.
Шон знал, что Бэй более чем способна сама о себе позаботиться, но это лишь подстегивало желание поддержать ее.
Она пострадала, спасая ему жизнь, а он попытался ее раздеть. Шон обругал себя. Всю свою жизнь Бэй только и делала, что переживала потери, и ему не хотелось стать очередным ублюдком, попытавшимся взять еще больше.
«Будь ты проклят, Ливен». Он ощутил в душе полыхание гнева. Этот подонок — воплощение зла, уничтожившее семью Бэй и убившее команду Шона. Господи Боже, да Ливен, наверняка, смеялся, пока Шон на него работал. Ну, Шон собирался убедиться, что Ливен больше никогда не засмеется. Точно так же, как погибшая в пустыне команда.
Опустившись на кровать, Шон сжал ладонями голову. У него в животе завязывались тысячи тугих узлов. Ему хотелось причинить боль, дьявольски жестоко искалечить Ливена.
Проклятый гнев мог поглотить без остатка. Шон сжал руки возле висков в кулаки.
Все это сожжет его дотла.
Ему было плевать, умрет ли он сам, главное, после Ливена.
Матрас прогнулся, и Шон почувствовал прикосновение маленькой ладони.