Бен проводил его хмурым взглядом. Аарон Кинг окончательно испортил ему настроение вовсе не потому, что Бен боялся потерять свое кресло.
Кэсси становилась слишком заметной фигурой, и – несмотря на бредовый характер слухов и домыслов о ее способностях – по крайней мере одному из жителей города не требовалось никаких дополнительных подтверждений, чтобы распознать в ней угрозу для себя. И терял Бен при этом не кресло, а нечто неизмеримо большее.
Эбби, наверное, побоялась бы выйти из дому в эту пятницу, особенно после пугающего и внезапного появления Гэри накануне вечером, если бы не Брайс. Но, к счастью, из-за болезни ее босса контора по оказанию финансовых услуг не работала. В противном случае Эбби могла бы ошеломить своего начальника, явившись на работу с собакой.
– К понедельнику я перестану дергаться, – заверила она Брайса, осторожно выводя машину с подъездной аллеи. – Мы тихо и мирно проведем выходные, а в понедельник охранная компания установит подсветку. Ну а пока нам надо съездить в торговый центр и купить замок. И что-нибудь подходящее для тебя, чтобы ты перестал пожирать мои тапочки.
Ирландский сеттер чинно восседал на пассажирском месте рядом с ней. Ему очень нравилось ездить в машине.
Эбби знала, что ждать взаперти ее возвращения ему понравится гораздо меньше, но в торговый центр собак не пускали. Слава богу, ему не придется ждать долго: полчаса, не больше. Она быстро сделает все свои покупки и вернется.
Уж в торговом-то центре ей точно ничего не грозит.
Было ровно два тридцать пополудни, когда Филип Макдэниел позвонил во входную дверь дома Кэсси. Зная о его маниакальной пунктуальности, Кэсси открыла дверь мгновенно: он даже не успел снять палец со звонка.
– Здравствуйте, мистер Макдэниел. Входите, прошу вас.
– Благодарю вас. – Адвокат переступил через порог, оглядел охраняющего ее рычащего пса и сказал: – Можете отпустить его, мисс Нейл. Собаки на меня никогда не бросаются. Понятия не имею, почему это происходит, но это так.
Филип Макдэниел был высок ростом и худ до болезненности. На вид ему можно было дать лет семьдесят. Его голову украшала густая белоснежная шевелюра, а подбородок – столь же белая острая бородка. Было в нем что-то старомодно элегантное.
Возможно, собаки его не трогали, потому что он был несуетлив и держался с величественным достоинством. А может быть, он просто казался им слишком тощим.
Не желая подвергать проверке ни одно из этих предположений, Кэсси исполнила обычную церемонию знакомства, и вполне удовлетворенный Макс последовал за ними в гостиную.
– Позвольте мне взять у вас пальто, – сказала она адвокату.
Но адвокат отказался расстаться с пальто и одарил ее страдальческим взглядом.
– Я могу остаться только на минуту, мисс Нейл. И не удивлюсь, если вы укажете мне на дверь, когда я исполню свое поручение.
– Боже милостивый! – удивилась Кэсси. – С какой стати мне это делать, мистер Макдэниел?
– Потому что я виновен в непростительном нарушении доверия, не говоря уж о неисполнении профессионального долга.
Все это он произнес с видом полной убежденности в том, что его сию минуту колесуют, четвертуют или протащат под килем за содеянное. Но поскольку Кэсси относилась к нему с симпатией (к тому же у нее в голове не укладывалось, как этот милый старик мог сознательно кому-то навредить), она, не раздумывая, ответила:
– Я совершенно уверена, что вы действовали непреднамеренно, мистер Макдэниел.
– Это меня отнюдь не извиняет.
– Ну что ж, почему бы вам не рассказать мне, о чем идет речь? Скажите мне, в чем дело, чтобы мы смогли поскорее об этом забыть.
Он вытащил из внутреннего кармана пальто запечатанный конверт и протянул его ей.
– За несколько месяцев до смерти ваша тетя вручила мне вот это, мисс Нейл.
Прочитав на конверте свое имя и узнав характерные каракули своей тети, Кэсси вопросительно подняла глаза на адвоката.
– Я думаю, ничего страшного тут нет, мистер Макдэниел. Наверное, это просто личное письмо, и у меня все равно руки бы до него не дошли, пока дело слушалось в суде, так что никакого ущерба вы мне не нанесли.
– Она действительно заверила меня, что это личное послание для вас, но... – Макдэниел сокрушенно покачал головой. – Боюсь, что ущерб нанесен, мисс Нейл, хотя и не представляю себе... – Он тяжело вздохнул. – Ваша тетя вручила мне этот конверт с исчерпывающими инструкциями, и я дал ей слово, что буду следовать им неукоснительно.
– И в чем они состояли?
– Я должен был вручить вам этот конверт двенадцатого февраля сего года.
Кэсси растерянно заморгала.
– Это значит... где-то две недели назад.
– Я не сумел выполнить ее волю, мисс Нейл, и глубоко об этом сожалею. Ваша тетя стала одной из последних моих клиенток, я согласился по ее настоянию, хотя уже собирался на покой, когда она пришла ко мне и попросила заняться ее завещанием, а также заботами об имуществе. В течение последнего года я постепенно сворачивал свои дела и боюсь, что конверт с письмом, а также инструкции вашей тети... просто затерялись в суете. – Он снова вздохнул. – Память у меня уже не та, что была когда-то. Боюсь, что я совершенно забыл об этом.
Понимая, как тяжело и искренне он переживает свое упущение, Кэсси поторопилась его успокоить:
– Такое могло случиться с кем угодно, мистер Макдэниел. Прошу вас, не надо так расстраиваться. Я уверена, что моя тетя не стала бы беспокоиться. В конце концов, что такое двухнедельное опоздание, когда речь идет всего лишь о письме? Это не имеет значения.
– Боюсь, что это имеет очень большое значение, мисс Нейл, хотя точно знать мне, конечно, не дано. Мисс Мелтон заверила меня, что конверт не содержит ничего юридически значимого, только личное послание для вас, но она категорически настаивала, чтобы оно было доставлено именно двенадцатого февраля. Ни раньше, ни позже. Эта дата казалась ей... крайне важной. Возможно, она и вам покажется таковой.
Кэсси задумчиво посмотрела на него.
– Это она вам так сказала? Что дата будет что-то значить для меня?
– Не совсем так. – Вид у него был смущенный. – У меня сложилось впечатление, что мисс Мелтон иногда... знала некоторые вещи загодя. Ее настойчивость убедила меня в том, что послание к вам могло носить характер совета или своего рода предупреждения.
– Никогда бы не подумала, что вы из тех, кто верит в подобные вещи, – заметила Кэсси.
– При обычных обстоятельствах я бы в них не поверил. Но она... Клянусь вам, мисс Нейл, она была очень настойчива. Думаю, что послание имело для нее чрезвычайную важность.
– В таком случае почему бы мне... – Кэсси вознамерилась открыть конверт, но Макдэниел вскинул руку, чтобы ее остановить.
– Желание вашей тети состояло также в том, чтобы вы прочли письмо в одиночестве, мисс Нейл. Она выразила свою волю совершенно ясно и недвусмысленно. Кэсси не знала, смеяться ей или всерьез заразиться его беспокойством, но в конце концов тревога взяла верх.
– Хорошо, я так и сделаю. Она оставила еще какие-нибудь инструкции?
– Только не мне, – ответил Макдэниел. – Я глубоко сожалею, мисс Нейл. – Он начал отступать к дверям. – Не нужно меня провожать.
Кэсси задумчиво уставилась в пространство. Звук закрывающейся двери, за которым последовал шум заведенного автомобильного мотора, заставил ее очнуться. Удивительно, что такой старик умеет двигаться так быстро...
Она села на диван и принялась рассматривать конверт.
– Что скажешь, Макс? Это тот случай, когда говорят, что лучше поздно, чем никогда? А может, стоит бросить его в огонь, не читая?
Макс негромко тявкнул и завилял хвостом.
– Двенадцатое февраля. Две недели назад. Что я делала две недели назад...
Что она делала? Пыталась как-то справиться с внезапно свалившимся на нее ужасным озарением: она узнала, что именно в это время убийца начал выслеживать свою первую жертву в сонном провинциальном городке.