— И пропустить дебют Электры? — возмутилась Темпл. — Наша квартирная хозяйка, между прочим, не каждый день выходит в финал конкурса стриптизеров. Я надеюсь, что ты не жалеешь, что взял на сегодня выходной в своей «горячей линии»?
Он помотал своей белокурой головой, которая в свете реклам выглядела такой же позолоченой, как головы Джипси и Джун.
— Сейчас никто из постоянных клиентов не звонит. Хоть я и говорил тебе, что знать – хуже, чем не знать, но все равно спасибо, что ты выяснила, кто она была. Мне бы не хотелось мучиться целую вечность, гадая, что с ней случилось.
— Вечность, — сказала Темпл, открывая дверцу, — это долго.
Мэтт кивнул:
— Как и день. Или ночь. Почему Электра решила довести свой маскарад до конца?
— Она получает от этого удовольствие, наверное. Что я могу еще сказать? По крайней мере, попытаемся не смеяться слишком громко.
— Да мне не до смеха.
— Вообще-то, мне тоже.
Они вошли в отель. Темпл собрала все силы, чтобы спокойно пройти мимо «Любовной пропасти», но Мэтт начал задавать ей вопросы про детали расследования, и она забыла, что собиралась снова страдать при виде этих незабвенных мест.
— Моллина сказала, что дело закрыто, — сказала она. — Вильма, ее фамилия Картер, была пациенткой сумасшедшего дома, у нее длинная история болезни. Нет никаких сомнений, что ее муж действительно насиловал маленьких дочерей. Он скрылся вместе с ними, а она осталась с огромным комплексом вины. В то время выбраться из психушки было труднее, чем из тюрьмы. Сейчас ее опять туда поместили… Ты подумаешь, что я сама чокнутая, если я скажу, что собираюсь ее навещать?
— Я подумаю, что ты человек на двадцать четыре карата чистого золота. Я тебе завидую.
Служитель отцепил перед ними бархатные шнуры, впуская в VIP-ложу. Это был минимум того, что Айк Ветцель мог сделать для Темпл, а Айк Ветцель всегда делал минимум.
— Почему?
Они уселись в обтянутые винным бархатом кресла. Угодливый официант бросился к ним с подносом, на ко-ротом стояли бокалы с шампанским.
— Почему? — повторила она, когда он отошел.
— «В пятницу ты рождена – любопытна и умна», — процитировал он, чокаясь с ней шампанским. — Я бы добавил: добра и великодушна.
Высокий узкий бокал сверкнул, точно желтый бриллиант.
— А ты в какой день родился? — наконец-то удосужилась она поинтересоваться.
— Когда-нибудь скажу. Чш-ш!.. Начинается!
— Ты точно уверен, что хочешь смотреть на что-то настолько… рискованное?
— Чш-ш!.. — сказал он. — Китти этим занималась. Я хочу понять, почему.
И шоу началось. Взлет заранее записанной музыки, парад участников. Сверкание, блеск, дразнящие телодвижения, грудки, попки, развевающиеся тряпочки. Улыбающие парни, демонстрирующие мускулы, как видимые, так и невидимые. Девочки с фигурами, при виде которых кукла Барби умерла бы от зависти. И, наконец, «За шестьдесят», которые не намерены умирать никогда.
«Бррум-бррум», — раздалось из-за. кулис.
Темпл стиснула руку Мэтта:
— Клянусь колесами и рулем, это Электра!..
— Молл Филандерс! — прогремело из колонок.
— Облака искусственного дыма поплыли над сценой. Темпл приготовилась увидеть выход Дракулы, а вместо этого на сцену выкатился гладкий серебристый металлический монстр, исторгающий пламя. Как, во имя Хескета, Электре удалось это сделать?.. Верхом на мотоцикле восседала темная фигура в закрывающем лицо шлеме. Над залом загремела песня «Рожденный быть свободным».
Когда «вэмпайр» замер с легким скрежетом, подобным скрежету летучей мыши, ровно посередине сцены, наездница спешилась, зафиксировала подножку ловким пинком и начала стаскивать с себя черную кожу, принимая соблазнительные позы рядом с мотоциклом, на нем и под ним. Темпл особенно понравился один трюк: лежа спиной на черном кожаном сиденье, Электра подрыгала в воздухе ногами в ритме грохочущего рока.
Для старой перечницы она была ого-го, и сшибла, кажется, все стоп-сигналы. Кроме одного. Стянув кожаные штаны и такую же рубаху, Электра стремительно закрутила их над головой, и они вдруг распустились бахромой, превратившись в блестящий черный плащ, прикрывший ее, точно турецкое полотенце. Аудитория могла видеть колени и плечи, несомненно, голые, но больше ничего. Фокус, достойный Макса. Много мелькания и блеска, и совсем мало тела. В конце Темпл вскочила на ноги, бешено аплодируя, со слезами гордости на глазах. Она теперь понимала фанатов. Давай, Электра! Покажи им, на что способны те, кто презирает возраст! Мэтт тоже аплодировал стоя, но, правда, без слез.