— Айк Ветцель, — представился он. — Линда говорит, что вы, типа, крутой профессионал, но я вам вот что скажу: лично я бы лучше остался с Бьюкененом. У меня достаточно баб мелькает перед глазами каждый день на работе.
— А кем вы работаете? — спросила Темпл, зная, что выказанный к собеседнику интерес помогает смягчить его раздражение или предубеждение.
— У меня «Китти сити».
Она непонимающе моргнула.
— На Парадиз-роуд.
— А, топлесс-клуб! У вас еще на вывеске кошка в такой позе… анатомически невероятной.
— Точно, — его тускло-карие глаза обшарили ее фигуру сверху вниз – бессознательное движение, оно могло означать как намерение оценить то, в чем она одета, так и мысленное раздевание. — Я один из спонсоров этой затеи с конкурсом. Многие из моих девочек возлагают на него кучу надежд. И мне не надо, чтобы это убийство угробило их шансы.
— Вообще-то, на мой взгляд, единственный человек, кого это убийство действительно угробило, — сама жертва.
— Вот пусть и дальше так будет, — заключил Ветцель, сдвинув брови. Хмурое выражение, похоже, редко покидало его лицо, даже если он намеревался выглядеть сердечным. А в данный момент он явно не собирался миндальничать. — Хватит того, что у нас теперь полный отель копов. Ваша работа – отвлечь внимание от трупа и привлечь к живым телкам. Любой нормальный мужик, у которого что-то шевелится в штанах, хочет увидеть самых забойных стриптизерш в мире.
— Да, я понимаю, — сказала Темпл. — Но в конкурсе, кажется, участвуют и мужчины-стриптизеры?
— Угу, несколько штук, — выражение лица Ветцеля явно показывало, что он думает об этом тренде. — Они выступают отдельно, кстати. Займитесь лучше девочками: вот кто приносит настоящие бабки. Мужики-стриптизеры – это так, типа, маленький изыск, в основном, для гей-клубов. Но даже в клубах натуралов тетки никогда не дают таких хороших чаевых, как парни.
— Может, женщин плохо обслуживают? — Темпл поздно сообразила, что этот вопрос прозвучал достаточно двусмысленно. Впрочем, волноваться не стоило: Айк Ветцель не понял двусмысленности, как будто она прозвучала на неизвестном языке. С таким же успехом Темпл могла пригласить его на танец, сказав какую-нибудь милую фразочку по-французски с жутким мичиганским акцентом.
— Женщины просто в этом не рубят, — бросил он презрительно. — Смотреть, как парни раздеваются, для них только повод похихикать на девичнике, но в искусстве они не компетентны, — он произнес: «не копететны». — Короче, наплюйте на мужиков и старух и работайте с нормальными телками.
— Еще какие-нибудь пожелания будут? — Темпл уже вся кипела под маской профессиональной вежливости. Однако Айк Ветцель был непробиваем для ее завуалированного негодования, как медведь, наступающий кому-то на пальцы.
— Ну… — он явно попытался изобразить доверительную улыбку, но получилась все та же привычная ухмылка. — Не для протокола – обратите побольше внимания на моих девочек. Они по-настоящему круты в своем деле. Если мы подружимся, я даже, возможно, смогу заранее шепнуть вам, кто должен выиграть.
— Мистер Ветцель, если я буду дружить с каждым встречным, мне работать будет некогда.
— Ну смотрите. Я просто поясняю, кто есть кто. Бьюкенен-то знал расклад.
— Что именно знал Бьюкенен? — резко спросил новый голос. Этот голос был низким, что, вообще-то, прекрасно для женщины, но, увы, вряд ли мягким и чувственным. Такой голос прекрасно подходил лейтенанту убойного отдела полиции Лас-Вегаса.
Ветцель обернулся, вытаращив глаза при виде Моллины, которая встретила его взгляд еще более непробиваемым выражением лица, чем его собственное.
— Бьюкенен знал… то есть, типа, знает… клубы, всю обстановку, — пробормотал он бессвязно. — Ну, короче, вы поняли, лейтенант.
— Надеюсь, что поняла, — лейтенант Моллина повернулась к Темпл, прищурив ярко-синие глаза: – Вы что, соскучились по книжной ярмарке?
— Типа пардон, — Ветцелю не терпелось убраться подальше. — У меня тут еще кое-какие дела.
Две женщины молча посмотрели ему вслед и вернулись к собственному давнему противостоянию. Моллина ни капли не изменилась, — отметила Темпл. Она была одета в один из своих неописуемых поплиновых костюмов нейтрального темно-синего оттенка – это в июле!.. Она не уменьшилась в росте – все те же метр восемьдесят два, ни на йоту не утратила своих буквоедских манер и не выщипала ни одного волоска из роскошных соболиных бровей.