— Держи в курсе, — кивает Гарсия, — может, что-то и выгорит.
Сидя в машине, Масамунэ просто смотрит на экран телефона, не в силах набрать номер Такао.
***
Мэй снимает толстовку, когда в гримерку заглядывает Граут.
— Тебе передали, — он протягивает Мэй тисненый пакет с логотипом выставки украшений.
— Ювелирка в Ноб Хилл? — присвистывает Сатоши, — да твой коп не так прост!
— Для гея ты слишком плохо разбираешься в мужчинах, — морщится Мэй, аккуратно вытаскивая бархатный футляр.
Внутри оказывается удивительной красоты колье — тяжелое, усыпанное огненным янтарем и серебряными листьями. Сатоши вытаскивает из пакета сопроводительное письмо и охает.
— Мэй, оно стоит целое состояние! Цена здесь не указана, конечно, но эта вещь вообще не должна была продаваться!
Мэй молча указывает ему на логотип.
— Слова “Международная выставка украшений” тебе вообще ни о чем не говорит, да? — с жалостью произносит она, — украшения показывают. Не всегда продают.
— Так вот это колье не продается, судя по тексту. Ему сколько… почти двести лет! Изготовлено в тысяча восемьсот пятнадцатом!
Вот теперь Мэй ощущает искреннее удивление. Несмотря на необычную внешность, Такао довольно предсказуем в своих поступках как мужчина. После жаркой ночи от него можно было бы ожидать роскошный букет цветов или что-то усыпанное бриллиантами, но колье из недорогого в общем-то янтаря, которое стоит дороже, чем инкрустированное драгоценными камнями… Белый тигр решил выделиться другим. Чего он не знает — янтарное колье было у ее матери. И именно мама читала маленькой Мэй сказки о волшебной огненной лисице-кицунэ.
Сатоши помогает застегнуть украшение на шее, и Мэй поворачивается к зеркалу.
— Это не коп, — говорит Мэй, рассматривая свое отражение и любуясь золотистыми всполохами, — это Такао.
— О, так он уже Такао? — тянет Сатоши.
— А как мне называть человека, который прислал мне состояние в бархатной коробке? — Мэй поднимает бровь.
В этот момент звонит ее телефон, и Сатоши отворачивается, снова углубляясь в собственный грим. Мэй смотрит на номер, коротко вздыхает и выдает тягучее “слушаю”.
— Здравствуйте, Мэй, — в голосе Араи Масамунэ очень просто различить легкое волнение.
В гримерку заползает Сино и молча поднимает руку в знак приветствия, чтобы не мешать разговору. Сатоши выразительно машет руками, привлекая внимание Сино и указывая на колье на шее Мэй.
— Я не вполне уверен в уместности своего звонка, но очень хотел вас услышать, — говорит Масамунэ, — как вы относитесь к идее поужинать вместе?
— Белобрысый? — шепотом уточняет Сино, и Сатоши закатывает глаза.
— Очень положительно, — Мэй пытается уследить одновременно за телефонным разговором и за болтовней в гримерке.
— Это что, настолько очевидно? Почему не коп?
— Ну так он же уже присылал цветы, слишком мало времени прошло для следующего подарка, — Сино пожимает плечами.
— Мы руководствуемся разной логикой, — фыркает Сатоши и присматривается к Сино внимательнее, — ты трезвая?
— Я могу заехать, скажем, в шесть?
— Трезвая, — Сино кивает, — ты что, думаешь, что я обдолбанная двадцать четыре часа в сутки?
— А что, нет? — Мэй взмахом руки прерывает начинающуюся перепалку, призывая к тишине.
— Спасибо, не нужно, я вызову такси. До встречи, детектив. — закончив разговор, она поворачивается и встречается с двумя парами любопытных глаз. — Если вы и дальше будете мешать, отправлю переодеваться в коридор.
— Это что, свидание? — тянет Сатоши, — с кем?
— Это ужин в ресторане, енот, — в тон ему отвечает Мэй, — с детективом Араи.
— Так, — Сатоши двигает бровями, — ужинать ты идешь с Араи, а колье тебе прислал Такао?
— Я подумала, что новое украшение необходимо выгулять, — Мэй расстегивает замок и снимает колье, пропуская его между пальцами и вслушиваясь в легкий перезвон серебряных листочков, — на выступление я его не надену, слишком приметное, тренироваться в нем неудобно… Мне нужен ужин в ресторане и красивый наряд по случаю.
Она действительно видит в этом определенную иронию. Вряд ли Такао делится со своим другом тем, какие подарки он делает стриптизерше из фурри клуба. Да и Масамунэ наверняка не советовался с ним, прежде чем пригласить Мэй на свидание.
— Мэй, но это же блядство! — возмущается Сатоши.
— Тебе напомнить, где мы работаем, дружок? — она строго смотрит на него.
— Нет, здесь мы зарабатываем деньги, независимо от способа. А вот когда ты бесплатно уезжаешь по очереди с каждым из поклонников — это…
— Это забавно, Сатоши, — перебивает Мэй, — не более.
Выходки Сатоши ее не задевают — они уже три года варятся в общем котле, а в подобном месте очень быстро учишься никого не осуждать. Безусловно, на более глубоком уровне им друг друга не понять — Сатоши впахивает по ночам, зарабатывая на учебу своего обожаемого бойфренда, потому что ему повезло рано встретить и распознать свою любовь.
Мэй любви не ощущает, лишь интерес. Более того, с Араи Масамунэ она еще не спала, и неизвестно, переспит ли — судя по хризантемам, он жуткий традиционалист и решится поцеловать ее лишь к пятому свиданию. Тем не менее, это приносит любопытное разнообразие в ее жизнь; мало кто не пытается стянуть с нее трусики в вечер знакомства. Возможно, и самурай в сияющих доспехах, имя и фамилию которого Мэй даже в мыслях произносит в правильном порядке, сможет ее удивить.
***
Мэй и Тори танцуют вместе, повторяя движения друг друга и вызывая одобрительный шум в зале.
— Ты великолепна, — говорит Мэй ей на ухо, не беспокоясь, что их услышат, ведь музыка заглушает все.
Сегодня Тори чувствует себя намного увереннее. То ли привыкает, то ли поддержка наставницы оказалась важнее, чем можно было предположить, но сегодня ей даже не нужны стимуляторы. Без наркоты движения Тори становятся более резкими, и это именно то, что нужно — волчица по определению не может быть хищником на мягких лапах; она обладает совсем иной, нежели лисица, грацией, и Мэй удовлетворенно улыбается.
Пройдет совсем немного времени, и Тори втянется окончательно. Мэй чувствует в ней эту творческую жилку, которая позволяет видеть и создавать искусство даже там, куда люди приходят лишь для того чтобы снять физиологическое напряжение. Развиваясь, она будет видеть и ценить восхищенные взгляды, направленные не только на ее грудь или бедра, но и на манеру двигаться, выражать свои эмоции через танец. Возможно, тогда Тори тоже захочет пойти дальше и достичь большего, но к этому моменту Мэй уже будет далеко, и справляться Тори придется самостоятельно.
Стягивая маску в конце выступления, Мэй думает о Такао и о янтарных каплях, аккуратно сложенных в бархатный футляр. Еще она думает о том, что отказалась давать Кадзу свой номер телефона, но записала номер его хозяина. Возможно, стоит позвонить и поблагодарить его. Сопроводительной записки в пакете не было, и этому может быть несколько объяснений. Самое разумное — большой босс среди японцев просто не рискует лишний раз заявлять о себе в клубе Кассия Флавия и напомнит о себе иным способом. Еще один вариант — таким образом Такао делает свой шаг, и следующий должна сделать Мэй. Секс был отличным, однако это все равно не повод начинать пляску друг вокруг друга.
Хотя нужно быть честной перед собой — ей нравится то, как Такао нарезает круги вокруг нее, периодически жульничая и сворачивая прямо под запрещающими знаками. Это тоже заставляет дышать полной грудью и стараться ухватить как можно больше жизни на каждом вдохе. Круг, состоящий из тренировок, танцев в клубе и штудирования учебников в свободную минуту вдруг стал шире и интереснее. Пока Тори не начнет блистать на сцене, Мэй все равно никуда отсюда не денется, так что можно немного ослабить собственные поводья и повеселиться.