========== Глава 9 ==========
***
Белая копна волос сверкает на солнце, как живая мишень, и Масамунэ усмехается. Такао чувствует себя удивительно уверенно, раз предложил встретиться в парке, на открытом месте, где не очень много людей. Или Масамунэ зря себя накрутил, и совесть Такао чище, чем может показаться копу, впервые решившему поглубже копнуть дело под неофициальным названием “белый тигр Альбукерке”.
Такао оборачивается на звук шагов и кивает в знак приветствия. Масамунэ садится рядом с ним на скамейку и достает пачку сигарет.
— Есть новости? — спрашивает Такао, вынимая из кармана зажигалку.
— И да, и нет, — уклончиво отвечает Масамунэ, — по Орвону тишина, но ствол, из которого его убили, засветился в другом деле несколько лет назад.
— Подробности? — Такао щелкает зажигалкой, и отблеск пламени отражается от его дымчатых очков.
— Ты мне расскажи, — хмыкает Масамунэ, — девяносто восьмой год, передел сфер влияния в Альта-Монте. Тебя таскали по допросам, но ничего не добились. Может, поделишься со старым другом? Неофициально, разумеется.
Масамунэ затягивается и выдыхает дым в сторону Такао. В никотиновом облаке тот напоминает волшебное существо, прячущееся в тумане.
— Нечем делиться, — морщится Такао, — дело открыто до сих пор, насколько я знаю, но вот он я, сижу рядом с офицером убойного отдела и наслаждаюсь солнышком.
— Ты врешь, — Масамунэ не прячет смешок, — ты не любишь солнце. С твоей-то кожей…
— Я приспособился, — Такао мягко улыбается, — защитный крем можно купить в любой аптеке, а очкам не обязательно быть темными, чтобы защищать глаза, достаточно хороших поляризационных фильтров. Я не лгу, Масамунэ. Мы бодались с итальянцами, это правда. Но кроме нас были еще и мексиканцы.
— Что произошло? — спрашивает Масамунэ, — они стреляли друг в друга, а потом появился белый тигр Альбукерке и всех спас?
— Не настолько патетично, но суть ты ухватил верно, — Такао спокоен, как удав, — в Альта-Монте работали ребята Хорхе Гонсалеса, а потом пришла семья Флавия. Ты в бункере живешь? Об этом трепались во всех новостях.
— Что было дальше? — Масамунэ не дает ему свернуть с темы, он ждет более конкретную информацию.
— Дальше дилерам ломали ноги, — усмехается Такао, — Флавий решил продемонстрировать силу и то, что будет происходить с несогласными. У него прекрасные связи с Мексикой, не каждый латинос найдет что противопоставить.
— Но деятельность Монте-Флорес прекратилась с твоей помощью, не Флавия, — напоминает Масамунэ.
— Я сломал Гонсалесу челюсть, — ухмыляется Такао, — и пригрозил, что этим дело не кончится, если с улиц не исчезнет та дрянь, которую распространяли его люди.
— Почему мне кажется, что ты сильно недоговариваешь? — еще со школы поймать Такао на лжи было сложнее, чем увидеть дождь в пустыне. Но в школе ловить Такао на лжи не было работой Масамунэ.
— Потому что я сильно недоговариваю, — Такао смеется, — но подробности тебе не нужны. Скорее, тебе нужна статистика. С приходом клана в Альта-Монте уровень уличной преступности снизился больше чем на пятнадцать процентов. Выходить из дома стало безопаснее, дорогой друг.
— Так что случилось с тем дилером в девяносто восьмом?
— Подозреваю, то же, что и с Орвоном Хиггсом, — вздыхает Такао, — не то место и время и итальянцы рядом. Поэтому я и хочу убрать Флавия из Альбукерке. Наши методы очень отличаются.
— Чем же? — хмыкает Масамунэ, — он называет свою банду семьей, ты свою — кланом. Вы оба не чураетесь самых грязных способов решения проблем, за каждым из вас идут люди, которые вам верят или боятся.
— Я никогда не заказывал ничье убийство, Масамунэ, — жестко отвечает Такао. — Разговор не для протокола, но я готов повторить свои слова кому угодно. И я никого не держу. Все, кто работают на меня, делают это добровольно.
— Прости, друг, но в этом споре мы никогда не встретимся на одной стороне, — Масамунэ качает головой.
— Я знаю, — печально улыбается Такао, — я знаю.
***
Сидя в семейном ресторане, одетая в узкое кожаное платье с открытыми плечами, ощущая на своей шее вес тяжелого винтажного колье, Мэй чувствует себя максимально неловко. В последний раз она была в подобном месте еще в детстве, когда отец решил ее порадовать и на день рождения привел ее в похожее заведение. Тогда Мэй была в пышном розовом платье с оборками и в длинных перчатках принцессы. Они заказали целого лобстера, и перчатки пришлось снять. За один ужин отец отдал свою недельную зарплату, и все ради того, чтобы порадовать свою малышку.
Глядя на Масамунэ поверх бокала с шампанским, Мэй тепло улыбается своим воспоминаниям. Теперь ей не восемь лет, сказочные рюши на платье сменились на облегающую черную кожу, а пластиковая корона — на украшение, стоящее целое состояние, но дух ресторана остался ровно тем же, что и тринадцать лет назад.
—- У вас восхитительная улыбка, Мэй, — отмечает Масамунэ, почти неотрывно наблюдающий за ней.
— У тебя, — Мэй мягко его поправляет и поясняет, — официальное обращение совсем не подходит для свидания, не находишь?
— Хорошо, — Масамунэ улыбается и кивает, — у тебя восхитительная улыбка. Смотрю и никак не могу насмотреться.
— Спасибо, Масамунэ, — Мэй кончиками пальцев касается его запястья, отмечая мягкость чужой кожи, — это особенно приятно слышать, учитывая, что обычно все смотрят не на нее.
Какое-то время они молча разглядывают друг друга. В своем влиянии Мэй не сомневается, у нее было достаточно времени, чтобы убедиться в собственной красоте. Но и то, что она видит перед собой, ей более чем нравится.
— Мне кажется, что тебе очень подошла бы прическа с длинными волосами, — вдруг говорит Мэй и усмехается, наблюдая за легким, незаметным почти румянцем на щеках Масамунэ.
— Я и носил длинные волосы, — он смеется, — фото, увы, не покажу, но длина была почти как у тебя.
— И что же случилось? — ей и правда любопытно.
— Случилась полицейская школа, армия и необходимость носить уставную стрижку, — Масамунэ проводит рукой по коротким волосам, слегка ероша их, будто до сих пор ощущает под пальцами длинные пряди, — от привычки поправлять волосы я так и не избавился.
— Ограничение свободы с самого начала, — Мэй хмыкает, — разумно. Одинаковая внешность позволяет надеяться на появление одинаковых мыслей, это полезно для силовых структур.
— Ты рассуждаешь слишком глубоко для… — Мэй не дает ему закончить фразу.
— Для стриптизерши? Я должна думать только о туфлях и о том, чем заплатить за аренду жилья?
Масамунэ выглядит смущенным.
— Прости, я не хотел тебя задеть. Видимо, стереотипное мышление свойственно мне больше, чем я предполагал.
— Ты меня не задел, — Мэй качает головой, — большинство моих коллег по цеху действительно думают именно об этом. Ты же ожидаемо повелся на картинку, которую увидел, и выстроил свои догадки, опираясь лишь на нее. Не очень похвальное качество для детектива, Араи Масамунэ.
— Все, ты меня раздавила, — Масамунэ смеется, закрыв лицо руками, — расскажешь, как пришла в эту сферу? Или это слишком личное?
— Ничего личного, — Мэй делает еще глоток шампанского, — не поступила в колледж, денег на оплату не хватило бы, хотя мне предоставили скидку на обучение. Нужна была работа, которая позволила бы одновременно снимать приличное жилье, откладывать деньги на обучение и оставляла бы достаточно свободного времени днем. Стриптиз-клуб подошел идеально. А то что он специфический… У всех свои маленькие слабости, а любители зверюшек платят больше.
— Почему ты называешь меня Араи Масамунэ? — Мэй называет его именно так не в первый раз, удивительно, что зацепился за построение фразы, — ты же американка.
— И ты тоже, — Мэй разглядывает пузырьки в своем бокале, а затем переводит взгляд на Масамунэ, — но ты прислал мне хризантемы. Я предположила, что ты ужасный традиционалист. Наверняка и на японском разговариваешь?