— Мэй, — Такао осторожно прикасается к ее колену, и она моментально открывает глаза. — Почему ты решила помочь? Я не поверю в россказни про японскую кровь и внезапно взыгравшие чувства.
Мэй звонко смеется, глядя на него блестящими глазами.
— Какие чувства? Просто мы с тобой из одного теста, — она какое-то время молчит, а затем добавляет уже тише, — а точнее, из одного дерьма.
Объяснение неприятное, но максимально точное. Точное, как и вся Мэй с ее великолепной техникой танца, упорством и видением своих целей. Наверное, они и впрямь похожи.
— Значит, будем вместе, — говорит Такао.
— Будем, — соглашается Мэй.
***
Кассий выходит на улицу и потягивается всем телом. Рикс отрывается от отчетов и осматривает его с ног до головы. Старик выглядит намного лучше, будто своей могучей волей заставил болезнь отступить.
Рикс думает о том, что пора сворачиваться. Это были занимательные и весьма полезные несколько лет, но возможная открытая война банд… Остановить, а лучше, предотвратить ее он может, только вновь надев форму и прицепив к поясу значок.
Забавно, как может измениться человеческая мотивация под давлением обстоятельств. Изначально Рикс согласился на работу под прикрытием, потому что хотел увидеть и понять отца Паулины. Но, проникая все глубже во все аспекты работы итальянской семьи, Рикс может с уверенностью сказать: увидел и понял, Паулина отошла на второй план, а затем и воспоминания о ней подернулись дымкой пепла. Зато остался Кассий, который направлял, обучал и по-своему заботился о Риксе.
Уходя сейчас, Рикс чувствует себя последним подлецом, который бросает своего отца и наставника. Новость о том, что преемник оказался копом, разобьет старику сердце. Затем встанут на места разрозненные кусочки мозаики, и станет понятно, что не во всех бедах виноваты японцы или латиносы; просто Кассий Флавий сам подпустил и доверился предателю. Думая о себе, как о предателе, Рикс невесело ухмыляется. Он годами старательно собирал все ниточки и всю возможную грязь, которая позволит упечь десятки людей за решетку. Почему же тогда так мерзко и тоскливо на душе, когда он приблизился к завершению вплотную? Почему переживает за Кассия, за Лабеля; даже за Августу, черт ее подери! За Паулину Рикс не переживает: она находится на другом материке, вышла замуж и теперь воспитывает маленькую дочурку.
Почему-то ни старшие по званию полицейские, ни психологи не предупреждали о том, что, натягивая маску преступника, Рикс настолько срастется с ней, что отдирать придется с мясом. Или предупреждали, а он не слушал, ослепленный жаждой приблизиться к Кассию Флавию и ударить по нему изнутри?..
— О чем ты так глубоко задумался? — Кассий окликает его, и Рикс вздрагивает, выныривая из своих размышлений.
— Сравниваю цифры, — Рикс вымученно улыбается, кивая на бумаги. — Как ты себя чувствуешь?
— Живым, — усмехается Кассий, — и способным по-прежнему сворачивать горы.
***
Масамунэ в очередной раз пересматривает документы, когда ему звонит Такао.
— Спустишься? Я рядом с участком, у меня кое-что есть.
Масамунэ выходит на улицу и щурится от яркого солнца. На парковке он замечает черный корвет и направляется к нему — раз Такао приехал сам, значит, дело срочное, и лишние свидетели им точно ни к чему; затонированные стекла машины Такао будут как нельзя кстати.
Когда Масамунэ садится в машину, Такао разворачивается к нему.
— Нынче не рождество, но я с подарками, — он усмехается и протягивает Масамунэ папку с документами, — разворачивай скорее, мой дорогой друг.
Масамунэ закатывает глаза, но все же открывает папку. С первых же строчек становится понятно — это именно то, что нужно.
— Это же…
— Неофициальная бухгалтерия “Мягкой лапки”, да, — в глазах Такао сквозит неприкрытое удовольствие, — через клуб, такой неприметный, такой специфический, макаронники отмывают миллионы.
— Где ты это взял? — Масамунэ листает страницу за страницей и раздумывает о том, кто из судей быстрее подпишет ордер на обыск.
— Одна лисичка на хвосте принесла, — смеется Такао, — Мэй Накамура решила нам помочь.
— Накамура Мэй, — автоматически поправляет его Масамунэ, — подожди, откуда ты знаешь ее фамилию?
— Ты правда считаешь, что я просто приму на веру информацию от стриптизерши, не пробив перед этим по ней все, что возможно? — Такао удивленно поднимает бровь. — разумеется, я выяснял.
— И как? — Масамунэ не узнавал о Мэй ничего.
— Ничего особенного, — Такао хмыкает, — родилась в Иллинойсе, переехала в Альбукерке, когда мать заболела. Мать умерла от рака, отец — обычный работяга, автомеханик, честный человек. Хотя в конце восьмидесятых он получал компенсацию за своего отца, такую же, какая была у твоего деда и у Чонгана.
— И что? — не понимает Масамунэ, — правительство США выплачивало деньги всем японцам, пострадавшим в сороковых.
— В конце восьмидесятых дед Мэй уже умер, — задумчиво тянет Такао, — но, судя по тому, что жили они довольно скромно, а Ичиро Накамура работал и продолжает работать на нескольких работах, та выплата пошла на лечение матери Мэй. Иронично, правда? Не на обучение любимой талантливой дочери, а на попытку продлить агонию жены.
— Почему тебе обязательно постоянно демонстрировать, какой ты мудак? — морщится Масамунэ, — есть множество случаев, когда рак побеждают или хотя бы выводят в ремиссию.
— Как бы то ни было, — Такао пропускает мимо ушей его замечание, — чуда не случилось. Мэй танцевала с самого детства, собирала все возможные и невозможные награды, но при поступлении ей это не помогло. Ее место занял другой представитель нацменьшинств. Когда я это узнал, то захотел познакомить ее с Чонганом — как минимум одна общая черта у них есть точно.
Масамунэ чувствует, что его мутит. Значит, прекрасная танцовщица с самого детства пробивается к вершине своими силами, отрастив в себе стальной стержень. Отсюда и отсутствие наркотиков и почти полное отсутствие выпивки, отсюда и чистейшая репутация и никаких приводов. Разумеется, она не хочет связывать себя узами брака или любыми другими — они помешают ей двигаться наверх. Больно, но вполне объяснимо.
Блуждая взглядом по салону авто, Масамунэ натыкается на спицы для волос, торчащие из подстаканника рядом с водительским сидением. Вещь явно очень дорогая, и небрежность, с которой они брошены, выдает руку хозяина авто.
— Ты решил сменить имидж? — хмыкает Масамунэ, указывая взглядом на спицы. У Такао длинные роскошные волосы, но все равно его трудно представить с прической гейши.
Такао смеется:
— О да, по ночам я меняю прическу, облачаюсь в кимоно и гэта и иду танцевать с веером, — они оба фыркают от такой картинки, — одна красотка забыла, вожу с собой, чтобы при случае вернуть.
— Спасибо за документы, Такао, — Масамунэ возвращается к деловым вопросам, — это и правда поможет.
========== Глава 14 ==========
Когда Масамунэ, Логан и группа огневой поддержки влетают в “Мягкую лапку”, происходящее моментально начинает напоминать очень плохой сериал про мафию и копов.
Днем, как им удалось выяснить, клуб используется не для развлечений, а для деловых переговоров, потому что это любимое детище Кассия Флавия. Но Кассия Флавия не должно было быть в клубе, равно как и Мэй.
Флавий ориентируется моментально и хватает Мэй за шею, приставляя пистолет к ее виску.
— Одно движение, и я ее пристрелю, — шипит он.
В наступившей тишине слышен аккуратный стук в стеклянную дверь. Белоснежные волосы, в которых играет солнце, и Масамунэ и Флавий узнают моментально.
— Впустить, — командует Флавий, и Логан покорно идет открывать, старательно не поворачиваясь к нему спиной.
Такао выглядит безмятежным, но Масамунэ видит, как цепко он оглядывает помещение, прежде чем перевести взгляд на Флавия.