***
Как Масамунэ и предполагал, двери им открывают крайне неохотно, если открывают вообще. Никто ничего не видел и не слышал, как обычно.
— У тебя здесь есть информаторы? — спрашивает Масамунэ, и Логан, кивнув, достает телефон и отходит.
Через минуту он возвращается к Масамунэ.
— Я отъеду ненадолго, справишься тут без меня? — Масамунэ кивает и на всякий случай проверяет табельное оружие.
Со следующим домом ему везет — двери открывает пожилая латиноамериканка.
— Вы говорите по-английски? — на всякий случай уточняет Масамунэ. Испанский он знает еще со школы, но на родном языке общаться привычнее. Мысль о родном языке вызывает усмешку: дома отец заставлял говорить на японском, за что в школе маленькому Масамунэ, говорившему «табэру» вместо «обедать», частенько прилетало.
То ли характер самой женщины влияет, то ли вид такого же цветного полицейского, но она добродушно улыбается.
— Отчего же не говорить, милый, — в речи все же проскальзывает испанский акцент, но держится она довольно уверенно, — что случилось?
— Вы знаете об убийстве, которое произошло недалеко отсюда на прошлой неделе? — вот сейчас она нахмурится и захлопнет дверь перед его носом.
Но женщина снова удивляет его, кивая.
— Знаю конечно. Орвон, такой хороший парень… Ты проходи, проходи, у меня в духовке пирог с ягодами.
От пирога Масамунэ вежливо отказывается и достает блокнот для записей свидетельских показаний.
— Вы что-то знаете? — женщина, представившаяся как тетушка Хуанита, качает головой.
— С дурной компанией он связался. Я его мать знаю, Орвона, да и сам он иногда забегал, они с моим внуком в одной школе учились. Хвастался часами дорогими, говорил, что работу хорошую нашел. Да только какая ж работа в нашем районе, милый? Ты либо пашешь за гроши, либо работаешь на какую-нибудь банду.
— И вы так спокойно об этом говорите? — брови Масамунэ против его воли взлетают вверх.
— Меня заставить замолчать не так просто, милый, — Хуанита улыбается тепло, но грустно, — Лос-Сетас застрелили моего мужа в восемьдесят четвертом, с тех пор я перестала бояться.
— Я сожалею, — автоматически отвечает Масамунэ, продолжая напряженно размышлять, — вы знаете, с какой бандой был связан Орвон?
— Чего не знаю, того не знаю, — Хуанита снова качает головой, — раньше весь район был под Суреньос, но в последнее время все чаще слышно, что заправлять стали ваши.
— Наши? — кажется, сегодня Масамунэ побьет рекорд по собственному удивлению.
— Ваши, ваши, — ее снисходительная усмешка почему-то даже не бесит, — я имею в виду, азиаты.
— Вы имеете в виду, какая-то азиатская банда? — уточняет Масамунэ.
— Именно так, милый.
Скомкано попрощавшись, Масамунэ вновь выходит на улицу. Телефон молчит, Логана пока не видно, и Масамунэ решает подождать его прямо здесь. Выбив сигарету из пачки, он находит скамейку в тени деревьев и с удовольствием затягивается.
— Детектив Араи? — слух цепляется за слишком чистое, с придыханием, правильное произношение его фамилии, и рядом на скамейку опускается кто-то в светло-сером костюме. Даже не поворачивая голову, Масамунэ уверен, что, повернувшись, он наткнется взглядом на ослепительно-белую копну волос.
Так и происходит. Рядом с Масамунэ, доброжелательно улыбаясь, внимательно смотрит Такао.
— Привет, дружище, — мягко произносит он.
Природная наблюдательность и приобретенное по разным причинам любопытство не оставляют выбора: Масамунэ пристально оглядывает своего старого друга. Они не виделись… сколько? четыре, пять лет? Костюм на Такао стал еще более дорогим, как и часы, волосы все так же собраны в конский хвост за спиной. А вот взгляд стал жестче и внимательнее. Когда они виделись в последний раз, Такао только-только вышел из тюрьмы, куда попал, по собственным заверениям, по чистой случайности.
— Такао? — голос, вопреки всем усилиям, звучит недоверчиво, — что ты здесь делаешь?
— Увидел тебя, подошел поздороваться. — белозубо ухмыляется Такао, — это противозаконно, офицер?
— Прости, если не поверю, — Масамунэ излишне резок, но ничего не может с собой поделать, — я работаю, район почти полностью принадлежит латиносам, и вдруг появляешься ты? Позволь тебе не поверить, дружище.
Последнее слово Масамунэ подчеркивает и с внутренним удивлением осознает, что оно все еще имеет вес. Столько времени проведя бок о бок с Такао в школе, принадлежа к одной расе и раз за разом вытаскивая его из всех драк с белыми (а в случае с Такао, вообще со всеми), Масамунэ не мог не сблизиться с ним, И годы без поддержания контактов не могли это изменить.
— Справедливо, — смеется Такао, — но правда в том, что я действительно не ожидал тебя здесь увидеть, это скорее подарок судьбы. Мои ребята сказали, что по поводу Орвона вопросы задают два копа, черный и азиат. Я предположил, что с азиатом смогу договориться быстрее. И представь мое удивление, когда я увидел тебя.
— Твои ребята? Что ты имеешь в виду? — уточняет Масамунэ, рефлекторно проверяя кобуру под форменным пиджаком.
От взгляда Такао его движение не укрывается, и он с легкой улыбкой откидывается назад, позволяя полам собственного пиджака разойтись и обнажить кобуру с оружием.
— Спокойнее, детектив, — по лицу Такао скользит легкая улыбка, — все законно, у меня есть разрешение. Как поживают родители?
С родителями Масамунэ видится редко, будучи заваленным работой и отчетами, но их делами, как примерный сын, интересуется исправно. По правде говоря, дежурное внимание Такао ему даже приятно, в основном потому, что Такао лично знаком с матерью и отцом (“ты уверен, что его стоит защищать?”, спрашивала мать; “эта дружба сведет тебя в могилу”, говорил отец”) и не пропустил вопроса вежливости.
— У них все хорошо, — так же дежурно отвечает Масамунэ, — как поживает дедушка Чонган?
Память услужливо подбрасывает запах лечебных трав и мазей, всплывает и хитрая улыбка деда Такао.
— Прекрасно, — улыбка Такао становится шире, — ворчит, как и всегда, но пребывает в добром здравии. Мы закончили обмен любезностями? Я могу перейти к делу?
Масамунэ не может подавить ухмылку. В этом весь Такао — держится как может, но спешит перейти к сути.
— Что тебя интересует? — спрашивает Масамунэ.
— Клан не убивал мальчишку, Масамунэ. И так как я могу в этом поклясться — в своих людях я уверен — мне бы тоже очень хотелось узнать, кто его застрелил.
— Клан?
— Мне не нравится определение “банда”, оно включает в себя недостаточно глубины, — снова улыбается Такао.
— Так ты что, главарь банды теперь? — не может не поддеть Масамунэ.
— Я глава клана, офицер, — подмигивает Такао, но тут же становится серьезнее, — пацан не был замешан ни в каком криминале, деньги зарабатывал, танцуя в каком-то клубе.
— И в чем твой интерес в таком случае? — возможно, раньше Такао был слишком слаб, чтобы отбиваться от всех, кто хотел его покалечить, но глупым он не был никогда. Наоборот, с самого детства Масамунэ восхищал его острый ум и аналитические способности, которыми сам Масамунэ не обладал, раз за разом безуспешно сражаясь с заданиями по математике.
— Гипотетически, Орвон мог быть моим информатором, — даже в дружеском разговоре не под запись Такао сохраняет осторожность, — клуб, в котором он работал, итальянский.
— Макаронники? Мафия? — кажется, скучный огнестрел в плохом районе превращается в какое-то большое дело, которое у них могут отобрать “сверху”.
— Именно. Я пока туда не совался, потому что раздумывал над тактикой. Ты очень сильно упростишь мне жизнь, если согласишься поработать вместе, неофициально, разумеется. Что скажешь?
— А в чем в таком случае моя выгода? — Такао его старый друг, но Масамунэ очень не хочется пачкать свою карьеру в самом начале. Он не грязный коп и никогда им не будет.