Больше того, до чистки РККА схематизм отличал комсостав не одних ЛВО и СибВО, а всей Красной Армии! Все ознакомившиеся с ней японские офицеры, подчеркивал 9 декабря 1935 г. замнаркома обороны Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский, отмечают «неспособность» советских командиров «своевременно принять решение при быстрой перемене обстановки»23. Пронаблюдав в конце августа 1936 г. за Полесскими маневрами КВО, начальник УБП РККА командарм 2-го ранга А.И. Седякин заключил, что «оригинальных решений было немного»; «схему и шаблон» комсоставу этого считавшегося передовым округа прививали еще и в первой половине 1937-го…24 А в МВО «схематичностью приемов управления в различной боевой обстановке»25 еще и в сентябре 1936-го отличались даже командир и штаб 5-го механизированного корпуса – соединения, подвижность которого должна была особенно часто сталкивать его с изменениями обстановки!
Что до встречавшейся в ОКДВА осенью 1937-го безынициативности комсостава, то командующий этой армией Маршал Советского Союза В.К. Блюхер еще и 10 декабря 1935 г. признал на Военном совете, что его «войска не проявляют нужной инициативности, быстроты действия со стороны командиров батальонов, командиров рот и командиров взводов» даже во встречном бою26. Безынициативность командиров подразделений ОКДВА проверяющие из штаба армии постоянно отмечали и в 1936-м, а командиры и штабы частей и соединений – еще и весной 1937-го…
И снова: если в конце 1937-го по поводу безынициативности своих командиров сокрушалось лишь командование ОКДВА, то и в «предрепрессионный» период, по крайней мере на уровне подразделений, этим пороком страдал комсостав всей Красной Армии! В 1935-м отсутствие у командиров подразделений «инициативности, самостоятельности» М.Н. Тухачевский постоянно фиксировал и в КВО, и в МВО, и в ЛВО; «недостаточное» проявление этими звеньями комсостава «инициативы, решительности» осенью того года было налицо и в единственной освещаемой с этой стороны источниками стрелковой дивизии БВО (43-й). С этим постоянно сталкивались тогда и знакомившиеся с РККА японские офицеры, «очень резко» критиковавшие советский комсостав «за отсутствие самодеятельности»…27 То, что младшие и средние командиры РККА не отличаются «самодеятельностью» и не способны к «самостоятельному движению вперед», Тухачевский дал понять и в своей директиве от 29 июня 1936 г. (а то, что советский младший командир «не решается проявить инициативу» – и в докладе от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА»)28. А в директивном письме А.И. Егорова от 27 июня 1937 г. констатировалось, что «навыков к принятию и проведению» «инициативных решений» у комсостава РККА не вырабатывали и зимой– весной 1937-го…29
Взаимодействие. С умением организовать взаимодействие различных родов войск дела повсюду обстояли примерно одинаково. Заявив, что их комсостав справляется с этой задачей «удовлетворительно» («особенно в начальный» период боя), составители годового отчета ОКДВА тут же поправились: взаимодействие «более или менее удовлетворительно [выделено мной. – А.С.] организуется» только «на глубину ближайших задач батальонов и, реже, полков», а на последующие периоды боя либо планируется плохо, либо вообще не планируется. Кроме того, командиры стрелковых частей часто теряют связь с поддерживающей их артиллерией, так как не тянут за собой, наступая, присланные артиллеристами ОСП – отделения связи с пехотой (читай: не придают значения взаимодействию с артиллерией. – А.С.). Словом, «искусство организации общевойскового [выделено мной. – А.С.] боя у значительного числа командиров еще невысокое» (в отдельных танковых батальонах стрелковых дивизий, уточнял начальник автобронетанковых войск ОКДВА комбриг М.Д. Соломатин, задачи «по организации техники взаимодействия» с другими родами войск вообще «остались невыполненными»)30.
Примерно та же картина была и в БВО. «Основы организации взаимодействия в начале боя комсостав усвоил, – указывалось в годовом отчете этого округа, – но при развитии боя в глубину, как правило, все рвется, пехота вынуждена вести бой только своими средствами или временно его прекращать для восстановления нарушенной связи с взаимодействующими с ней средствами усиления». Танковые батальоны стрелковых дивизий с пехотой взаимодействуют удовлетворительно, но с артиллерией взаимодействие не отработали31. С этой оценкой согласуются и свидетельства других источников. «По линии батальона, полка недостаточная увязка, недостаточное взаимодействие с артиллерией», – отчитывался 3 августа 1937 г. на совещании политработников РККА военком 16-го стрелкового корпуса дивизионный комиссар Р.Л. Балыченко32 (а ведь практическое взаимодействие родов войск тогда осуществлялось как раз на батальонном уровне!). В проверенных 21 августа представителями УБП РККА на двустороннем тактическом учении 110-м и 111-м стрелковых полках 37-й стрелковой дивизии взаимодействие с танками и инженерными частями на батальонном уровне было просто слабым.