Еще одна капля пота стекла по лбу блондина и скрылась за цветными стеклами авиаторов. Котик справа от Эйлиф дрогнул пламенем свечки на сквозняке. В гневе или испытав вожделение? Эйлиф сразу увидела это чувство, подметила всплеск страсти, на которую во многом опиралась сама в своих навыках. Эффект призмы – его при определенных обстоятельствах можно было бы принять за перемену настроя. Движение у нее за спиной замедлилось. Больше котиков не пришло и не придет, а двое, стоявшие по бокам, поддались чему-то, что витало в воздухе, и опасно медлили. Теперь они сливались, отвечая на некий легкий и возвышенный зов. Подобно тем же перистым облакам, когда они соединяются, образуя кучевой слой, или минорные аккорды, когда те переходят в глиссандо.
– Беда в том, что ты в отчаянии, – блондин говорил напрямую с Эйлиф, однако она поняла это, лишь не дождавшись выстрелов. Кругом стояла странная, неестественная тишина, покров которой захватил уже и толпу, застывшую как перед стоячей овацией, готовую взорваться единодушными аплодисментами. – Пойми, ничего личного, – добавил блондин, заметив, как Эйлиф запоздало пытается найти выход.
Охваченный параличом, замолк целый квартал. От котиков, пришедших ловить Нико де Варону, толку и правда не было никакого. Эйлиф, видимо, пришел конец.
Нет. Не сегодня, не сейчас.
– В этом тоже, – игриво ответила она, оставив в голове одну-единственную мысль: «Ты мой».
Однако тут в ее напряженный ум скользнул, как та же капелька пота на лбу блондина, другой опасный элемент. Не колебание, а нечто хуже. Легкая боль и досада поспешности. Волнение погони. Экстаз победы. Взмах хвостом. Длинные, тонкие насечки на бедрах – на память о сделках, которые Эйлиф заключала в стремлении изменить жизнь. А потом, уже в самом конце, будто всплеск разбитой о камни волны, – отчетливый образ ее сына, Гидеона.
Она неосмотрительно позволила себе вложиться в попытки сковать волю блондина; открылись трещины души, выступили похожие на пятна ржавчины несовершенства, через которые наружу обязательно проскочит какая-нибудь случайная мысль. Однако во рту блондина почувствовался старый добрый привкус томления, кислинка желания. Обычно Эйлиф ее хватало, чтобы приоткрыть окно возможности, и в этот раз она успела выхватить винтовку из рук котика.
Она будет охотником, а не жертвой, пусть даже только в этот раз.
Эйлиф навела ствол на блондина и положила палец на спуск. В голове прибоем загудели древние проклятия.
– Идем со мной, – приказала она сладким, как песня сирены, голосом, в котором слышалось обещание чего-то старого и в то же время нового. Эйлиф успела достаточно прощупать блондина и знала: он подвержен обычным смертным желаниям, боится разочарований и разбившихся грез. Ему оставалось сделать то же, что и всем остальным, и поддаться.
Блондин приспустил очки, показав лазурно-голубые глаза. Точно аквамариновые волны манящего моря. Эйлиф заметила, что один из котиков рыдает, охваченный внезапным восторгом. Другой рухнул на колени. Водитель такси что-то пел, видимо, какой-то гимн. Некоторые прохожие припали губами к земле. Блондин сопротивлялся Эйлиф, одновременно, как ни странно, выводя из строя всех, кто ее окружал. Словно бы удерживая вместе половинки вселенной или сшивая волны с песком.
Только потратив уйму сил, Эйлиф осознала, что магия блондина нисколько не слабеет. Многие расходуют на чары ресурсы, слабо представляя себе границы собственных возможностей, транжирят запасы, которых, как они думают, никогда не лишатся. Однако блондин, видимо, привык опустошать себя. Он точно знал, сколько энергии можно выдать и когда следует остановиться.
– Что ты с ними делаешь? – спросила Эйлиф, даже в такой роковой момент не устояв перед любопытством. Она не могла не восхититься ремеслом коллеги.
– О, выучил тут недавно один классный фокус, – ответил блондин, явно польщенный. – Обезвреживание через обезболивание. Круто же, правда? Вычитал в одной книге месяц назад. Короче, без обид, но тебе пора. Мне надо свести счеты с одной мстительной библиотекой, совершить правосудие. Уверен, ты можешь меня понять.
Слегка покачиваясь, он сделал шаг навстречу. Вблизи Эйлиф заметила, что глаза у него налиты кровью, а один зрачок раздулся черным бездонным колодцем. Выходит, не так уж и легко блондину дается выживание. Эйлиф коснулась его липкой от пота щеки. Как русалка она узнала зов грядущего кораблекрушения. Поняла, что впереди ее ждет столкновение и темный водоворот пучины.
– Ты кого-то без конца защищаешь, – услышала она размышления блондина. – Отчего мне кажется, будто я его знаю?