— Извини, хозяин, заблудился, укажи дорогу на Киев, — попросил я.
— Куда дорогу? — удивился он, выходя на улицу.
— На Киев, — повторил я.
— На какой еще Киев?
— Обычный, матерь городов русских. Слышал поговорку, язык до Киева доведет?
Ожидаемый мной эффект был достигнут. Мужик смотрел на меня, как на юродивого, и, кажется, успокоился.
— Ты, друг, не того? — поинтересовался он. — Тебе точно в Киев нужно?
— Можно и в Путивль, — улыбнулся я. — Да ты не думай, я заплачу.
От такого предложения хозяин совсем обалдел, а я вынул большую серебряную монету и подкинул ее на ладони.
— Ты, добрый человек, только скажи, чего хочешь, — ласково проговорил он, не отрывая взгляда от ефимки. — Мы хорошему человеку всегда помочь рады!
Горожанин явно был из тех, кто ложку мимо своего рта не пронесет. Да и по виду выглядел тертым калачом.
— Скажешь, куда девку дели, дам две ефимки, — посулил я, доставая на свет вторую монету.
— Это беглую, которую надысь на улице поймали? — уточнил он, сглатывая застрявший в горле ком жадности.
— Ее, родимую. Она моя племянница, ехала по улице, а ее лиходеи в плен взяли. Говорят, разбойники. Я узнавал, мне на твою избу указали. Хотел уже в разбойный приказ пойти с ябедой, да подумал, зачем хорошего человека на правеж выставлять, когда можно и так договориться!
— Мое дело сторона, я к твоей девке касательства не имею, — спешно заговорил хозяин. — Мне сказали, что беглая холопка, а кто она такая, не моего ума дело.
— Так я на тебя и не в претензии, а коли поможешь сироту найти и освободить, за ценой не постою.
— Сколько? — сразу взял быка за рога хозяин.
— Сколько спросишь, любую половину.
Предложение понравилось, он осклабился и хлопнул меня по плечу:
— Вижу, договоримся. Знаю я, где твоя племяшка, только так легко до нее не добраться. Сосед ее в погреб посадил на холод, чтобы успокоилась. А девка боевая, чуть его холопам глаза не повырывала.
— Расскажи толком, — попросил я, — что у вас тут произошло?
— Так ничего такого. Утром пришел человек, сказал, что тати собираются против приказного дьяка, моего соседа, разбой учинить. Спросил позволения слугам у меня в усадьбе за воротами укрыться. А как тати, прости, твоя племяшка с парнем на конях появились, они на них и напали. Парень горячий оказался, начал дьяковых холопов саблей крестить, двоих поранил, тут от соседа стрельцы подоспели, парень-то в бега, а девку схватили.
— Ну, и что дальше было?
— Сначала хотели с ней по-хорошему разговор завести, да она еще горячей парня оказалась, стрельца ножом пырнула и бежать! Если бы в юбках не запуталась, нипочем бы не поймали. А так свалили, связали по рукам и ногам и отнесли в дьяков дом, а там слышал, посадили в погреб, на холодок, до разбора.
Если он не врал, а было похоже на то, то Маруська своим неуемным темпераментом и умение владеть ножом заварила порядочную кашу. За убийство стрельца у нее вполне могли быть неприятности, «несовместимые с жизнью». Нужно было, пока маховик судопроизводства не закрутился, вытаскивать ее из этой истории.
— И как ее оттуда выручить? — спросил я, передавая серебро хозяину.
— Если есть чем заплатить, то можно кое с кем поговорить. Дьяк-то не больно щедр, людишек своих серебром не балует.
— За деньгами дело не станет, если поможете, и нужного человека, и тебя отблагодарю.
В подтверждении серьезности намерений, я отсчитал и показал ему десяток ефимок, сумму, по этим временам огромную. Глаза хозяина загорелись ярким пламенем.
— Хорошо, подожди час, будет тебе племянница, — торопливо сказал он. — Пока иди, посиди у меня на подворье, в тенечке.
Я помахал рукой Федору, он подъехал, и мы оба укрылись во дворе. Как только дело коснулось реальных денег, все сразу же завертелось. Спешно куда-то побежали два мальчишки, засуетились возле избы женщины. Нам даже принесли скамью и предложили испить кваса. Хозяин не вызывал у меня полного доверия, потому я выбрал место вблизи забора, так, чтобы на всякий случай иметь пути отхода Федор мрачно наблюдал за общей суетой, не снимая руки с эфеса сабли. Я рассказал ему о договоре, но это его не успокоило.
— Думаешь, не обманут? — спросил он.
— Надеюсь, — без большой уверенности ответил я.
Вообще-то, так напрямую использовать только денежный рычаг я решился впервые. Поджимало время, и организовывать нападение на укрепленный дом, потом устраивать похищение с неминуемыми жертвами, погонями, вероятным вмешательством властей я не хотел. Поэтому и решил попробовать самый стандартный во все времена путь решение проблемы. И, кажется, не ошибся.
Не прошло и двадцати минут, как во двор быстрым шагом вошли два прилично одетых человека в кафтанах из дорогого сукна, расшитых шелком сапогах и, внимательно оглядев нас с Федором, торопливо исчезли в избе. Спустя пару минут они выскочили наружу и, не глядя по сторонам, спешно вышли за ворота. Из избы вскоре вышел хозяин, подошел к нам, сказал как бы скучающим голосом:
— Готовь денежки, скоро вашу девку привезут. Только расчет, как договорились, со мной.
— А не обманешь? — недоверчиво спросил Федор. — А то смотри у меня!
— Не бойся, не обману. Это ты давеча сечу на улице устроил? Славно, я смотрю, тебя разукрасили!
Парень сердито фыркнул и потрогал синяк под глазом. Я подумал, что неплохо бы оставить хозяина при нас, на случай, если понадобится заложник.
— Садись, отдохни, — пригласил я его, теснясь на скамье.
Тот тотчас присел. Это обнадежило. Говорить нам с ним было не о чем, разве что о погоде, однако он тему разговора нашел, вспомнил придуманный мной повод для знакомства, спросил:
— Сам-то из Китежа?
— Какого еще Китежа? — удивился я.
— Ты же сам спрашивал, как туда проехать.
— Я спрашивал о Киеве.
— А где это?
— Там, — махнул я рукой на запад, — за тысячу верст.
— Не знаю, не бывал. И как там у вас?
— У нас хорошо.
Разговор, как и всякий ни о чем, был глупый но позволял скоротать время.
Напряжение постепенно нарастало. Хозяин держал себя уверено и спокойно.
— Скоро девку приведут? — нетерпеливо, спросил я. — Сам дьяк-то не помешает?
— Ускакал еще ночью, у него крестьяне бунтуют, так что ему сейчас не до девок. А как приедет, холопы соврут, что померла или убежала. Ты не сомневайся, у нас все без обмана.
— Твоими бы устами мед пить, — похвалил я.
— Можно и курное вино, я не откажусь, — засмеялся он.
Однако развить тему выпивки и, как я заподозрил, «„магарыча“, он не успел. В открытые ворота въехала крестьянская телега, запряженная малорослой крестьянской лошаденкой. Ее под уздцы вел один из давешних гостей.
— Вот и привез, давай деньги, я с ним сам разочтусь, — сказал хозяин.
— Погоди, кого он привез, где племянница?
— В телеге, да ты не сомневайся, у нас без обмана.
Однако деньги я отдать не спешил, сначала хотел увидеть «товар». Мы подошли к телеге. В ней лежало два завернутые в рогожу продолговатые тюка. Мелькнула мысль, что девушку убили.
— Распеленай девку, Кирилыч, — обратился к подводчику, хозяин. — Пусть удостоверятся, что у нас всё честно.
Кирилыч «распаковал» один из тюков. Там оказалась связанная по рукам и ногам Маруся. Рот ей перевязали тряпкой, и она могла только мычать и угрожающе таращить глаза.
— Ваша? — поинтересовался Кирилыч.
— Наша, — в один голос воскликнули мы с Федором..
— Тогда денежки предоставь и можешь забирать, — со значением произнес хозяин, тревожно наблюдая за нашим поведением.
Я без торга пересыпал ему в ладонь серебро, и он сразу же обмяк, заулыбался. Федор начал спешно перерезать путы, освобождая свою суженную.
Маруся, наконец поняв, что здесь происходит, подкатила глаза и потеряла сознание.
— А вторую брать будете? — неожиданно спросил меня Кирилыч.
— Вторую, — повторил за ним я, — какую вторую?
— Мы вам обеих девок привезли, что в погребе сидели, на выбор. Нужно, можем и другую уступить, Дашь пару ефимок и владей.