— Выключите эту штуку, — сказал Джерри и кивком указал на диктофон.
Эндрю нажал на "стоп".
Джерри посмотрел на жену.
Бренда согласно кивнула.
— У нас на яхте было немного травки, — сказал Джерри.
— Марихуаны, — пояснила Бренда, видимо, считая нас безнадежными тупицами. А как еще относиться к людям, которые в такую жару носят костюмы?
— Всего несколько унций, — сказал Джерри.
— Чтобы расслабиться и отдохнуть, — сказала Бренда.
— Мы были в отпуске.
— У себя на яхте.
— Там было совсем чуть-чуть, чисто для собственного употребления.
— Это никому не причинило никакого вреда.
"Да, кроме Лэйни Камминс", — подумал я.
Глава 6
Этта Толанд прибыла в нашу контору на Герон-стрит, 333, ровно в десять ноль-ноль. Одета она была довольно небрежно (мой компаньон Фрэнк потом высказал предположение, что она сделала это нарочно, дабы выказать нам свое презрение) — в босоножки на низком каблуке, простого покроя светлую блузу, и джинсы, подпоясанные кожаным ремнем с латунной пряжкой ручной работы, выполненной в форме львиной головы. Ее черные волосы были собраны на затылке и закреплены латунной заколкой. Темные миндалевидные глаза были слегка подведены, а больше никаких следов косметики не наблюдалось. С первого взгляда становилось ясно, что Этта Толанд намерена при первой же возможности послать нас ко всем чертям и заняться более важными делами.
Это не вызывало никаких сомнений.
Просто поклясться было можно.
Кроме нас, в кабинете находился еще Сидни Бреккет, адвокат мисс Толанд, и женщина из прокуратуры, которая, вероятно, должна была следить за тем, чтобы права Этты не нарушались, хотя обычно процедура дачи показаний под присягой производится в присутствии одного только адвоката, и никакого перекрестного допроса при этом не проводится.
Полагаю, если бы я задал Этте вопрос, нарушающий ее конституционные права — например, попросил пересказать беседу с ее психоаналитиком, — я бы тут же получил по голове и от Бреккета, и от миссис Хэмптон, которая носила широко распространенное имя Хелен. Но я вовсе не собирался затрагивать никакие скользкие темы, а если бы вдруг и забрался куда-нибудь не туда, Фрэнк сразу же пнул бы меня.
Должен заметить, что многие наши знакомые считают, что мы с Фрэнком похожи, хотя лично я не нахожу никакого сходства. Мне тридцать восемь лет, а Фрэнку сорок. Во мне шесть футов роста и сто восемьдесят пять фунтов веса, а во Фрэнке, соответственно, пять футов девять дюймов и сто шестьдесят фунтов. У меня длинное и узкое лицо, Фрэнк называет такие лица «лисьими». Свое он называет «поросячьим». С некоторых пор в его классификационной системе появились также «носороги» и "черепахи".
Я родом из Чикаго, Фрэнк — из Нью-Йорка. Да, действительно, мы оба темноволосые и кареглазые, и оба возглавляем фирму "Саммервил и Хоуп", но на этом наше сходство и заканчивается.
После этой истории с комой Фрэнк находится в лучшей форме, чем я.
На самом деле, сейчас кто угодно находится в лучшей форме, чем я.
И на самом деле, это меня очень сильно беспокоит.
Ни я, ни Фрэнк не знали, что Этта Толанд рассказала большому жюри.
Как и всякая дача показаний под присягой, эта процедура была сравнима с разведкой, нацеленной на добычу фактов, или, если хотите, с забрасыванием рыболовной сети. Но мы, как и любитель марихуаны адвокат-яхтсмен Джерри Баннерман, могли предположить, что благодаря Этте Толанд заместитель прокурора Питер Фолгер установил еще одно звено той безжалостной цепочки событий, которая связала Лэйни Камминс с убийством Бретта Толанда. Поскольку супруги Баннерманы засвидетельствовали, что в двадцать три сорок двенадцатого сентября они слышали выстрелы, я счел этот момент подходящей зацепкой и спросил у Этты, где она находилась в это время.
— Дома, — ответила Этта. — Ждала звонка Бретта.
— Вы предполагали, что ваш муж вам позвонит?
— Да.
— Вы знали, где он находится?
— Да. Он был на «Игрушечке». Вместе с Лэйни Камминс.
— Почему вы считали, что он должен вам позвонить?
— Чтобы сказать, чем все закончилось.
— Что — все?
— Его встреча с Лэйни Камминс. Бретт пригласил ее на яхту, чтобы предложить наш вариант решения проблемы.
— Проблемы, касающейся…
— Ее иска об нарушении авторских прав.
— Мисс Толанд, не можете ли вы сказать, в чем заключалась суть вашего предложения?
— Бретт предложил ей отступные.
— Отступные?
— Он предлагал заплатить ей наличное вознаграждение в том случае, если она отзовет свой иск.
— Наличное вознаграждение? — удивленно переспросил я.
— Да. Пять тысяч долларов.
— Вы обсуждали с вашим мужем предложение, которое он намеревался сделать?..
— Я не знаю, предложил ли он ей это на самом деле. Она могла выстрелить в него раньше, откуда мне знать. Я больше не видела Бретта после того, как он ушел из дома. И не разговаривала с ним, если уж на то пошло. Но именно это он намеревался сделать. Так мы с ним договаривались.
— Вы договорились о возможности выплатить мисс Камминс пять тысяч долларов в том случае, если она отзовет свой иск?
— Да.
— Не обсуждали ли вы с вашим мужем какие-либо другие возможные предложения?
— Нет. Хотя да, мы обсуждали возможную цену. Мы пытались вычислить, сколько она может запросить. Но мы нисколько не сомневались, что Камминс примет наше предложение.
— Не обсуждали ли вы, например, возможность совместно производить медвежонка мисс Камминс…
— Нет.
— …и компенсировать нанесенный ей ущерб путем предоставления ей дополнительных прав, помимо выплаты гонорара?
— С какой стати нам это могло понадобиться? Камминс разработала эту игрушку еще тогда, когда она работала на нас. Фактически этого медвежонка придумал Бретт. У нас есть свидетель, который может это подтвердить.
— Какой еще свидетель? — тут же переспросил я. — Вы не вызывали никакого свидетеля на слушанье…
— Бретт вспомнил об этом уже потом.
— О чем он вспомнил?
— Что там присутствовал Бобби Диас.
— Кто такой Бобби Диас?
— Наш главный дизайнер. Он там присутствовал.
— Где — там?
— В кабинете Бретта. Когда Бретт впервые изложил Лэйни идею косоглазого медвежонка.
— Когда это произошло?
— В сентябре прошлого года.
— И ваш муж вспомнил об этом только после слушания?
— Да. Именно это и подтолкнуло его к мысли пригласить Лэйни на яхту и поговорить с ней.
— И предложить наличное вознаграждение.
— Да. Поскольку теперь у нас был свидетель.
— Сказали ли вы об этом вашему адвокату?
— Мы собирались это сделать, если бы Лэйни не приняла предложение.
— Итак, насколько я понял, в одиннадцать сорок вы находились дома и ждали, пока ваш муж вам позвонит…
— Да. Чтобы узнать, приняла ли Лэйни наше предложение или отказалась.
— Вы полагали, что она и вправду может принять такое предложение?
— Мы с Бреттом считали, что может.
— Пять тысяч долларов за то, чтобы отозвать…
— Это наш медвежонок, — просто сказала Этта. — У нас есть свидетель.
— Позвонил ли вам ваш муж тем вечером? — спросил я.
— Нет, — ответила Этта. — Тем вечером мой муж был убит Лэйни Камминс.
Я предпочел не обратить внимания на эти слова.
— Пытались ли вы как-либо связаться с ним?
— Да.
— Как именно?
— По телефону.
— Вы звонили на яхту?
— Да. У нас там стоит сотовый телефон.
— Во сколько вы звонили на яхту?
— Ну, примерно без пятнадцати двенадцать. Я уже собралась ложиться спать. Но Бретт так и не позвонил, и я подумала, что что-то случилось.
Потому я позвонила на яхту.
— И что?
— Мне никто не ответил.