– Пришлось выучить расположение камер опытным путем, – ответила она.
– В инвалидном кресле? – воскликнул Бергер.
– Вы были поглощены просмотром порнофильма…
Бергер и Блум переглянулись.
– Что ты здесь делаешь, Ди? – спросила Блум.
– Мне надо с вами поговорить, – ответила Ди.
Блум перешла к их столу и села.
– Сэм сказал, что ты снова вышла на работу, – сказала она. – Больше я ничего не знаю. Как здорово, что ты вернулась в полицию.
– В теории – да, – еле слышно пробормотала Ди.
– Я тоже больше ничего не знаю, – сказал Бергер. – Мне кажется, или я уловил в твоем тоне намек на очередные проблемы с Конни Ландином?..
– В таком случае, я очень сильно постаралась. Всего лишь намек?
– Наверное, чуть больше, чем просто намек, – согласился Бергер. – Так чего ты хочешь?
Ди поймала его взгляд. Они долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, она отвернулась и сказала:
– Я думала, еще есть шанс. Но теперь даже не знаю…
– Чего именно ты не знаешь?
– По-прежнему ли вы способны ясно мыслить и решительно действовать.
На этот раз обмен взглядами между Бергером и Блум затянулся.
– Что ты имеешь в виду? – спросила наконец Блум.
– Расследование супружеских измен, – сказала Ди, всплеснув руками. – Видео с половым актом. Вы теперь этим занимаетесь?
– Если, – произнесла Блум с нажимом. – Если ты пришла просить нас о помощи, то, похоже, это ты ведешь себя так, будто лишилась способности ясно мыслить.
Пару напряженных секунд женщины смотрели друг другу в глаза. Потом Ди сказала:
– Туше.
Повернулась, сняла со спинки инвалидного кресла рюкзак. Порывшись, вытащила из него папку. Слегка похлопав по ней ладонью, произнесла:
– Если у вас, конечно, есть время…
Блум и Бергер снова переглянулись. Он заметил явное сомнение в ее глазах.
Сам Бергер, несомненно, считал, что у них найдется время на человека, который пожертвовал обеими ногами ради их дочери. К тому же кипрских денег должно хватить на какое-то время безбедного существования.
Но он знал, что Блум смотрит на вещи несколько иначе. Она хотела, чтобы их фирма, АО «Эллинг Секьюрити», держалась как можно дальше от любых сомнительных дел. Ее вполне устраивали ничем не примечательные случаи страхового мошенничества. Пока Блум обдумывала будущее – невыносимо тягучие мысли, обязательно затрагивающие курсы самообороны для женщин – она довольствовалась самыми бессмысленными и скучными делами. Теми, что не требовали больших усилий.
Но это лишь его перспектива.
– И что тут? – спросил Бергер, положив руку на папку.
– Серийный убийца, – коротко ответила Ди.
8
В свете весеннего солнца подводные камни кажутся еще больше. Без ледяного одеяла они, казалось, намного выше выступают над поверхностью воды. Так же, как и отражение в панорамном окне выглядит значительно более рослым. Теперь у молодого человека другая осанка. Он растет.
Он растет по мере выполнения своей миссии. Эта миссия занимает все больше места у него внутри, накачивает его жизнью, делает более величественным. Ведь он создан именно для этого. И никак иначе.
Он наблюдал за своей левой рукой. Выжидал.
Никакой дрожи. В последнее время она появлялась все реже. Может быть, со временем удастся и вовсе избавиться от нее. Теперь, когда он нашел свое призвание.
Он должен это сделать. Так вышло. За несколько месяцев у него выработалась зависимость.
Столько различных методов. Первый раж, бесконечные ножевые удары, кровь на ноже. Он бросает беглый взгляд на низкий столик, на кровавые пятна, которые теперь уже выглядят как часть узора на скатерти. Лишь легкая тень на сине-зеленом узоре.
Затем все было по-другому. Во второй раз – полное спокойствие. Удушение, самый гуманный способ убийства. И, наконец, один-единственный точный выстрел в голову. Легкие убийства.
Тем грязнее все казалось потом.
Медленно двигаясь вправо вдоль заляпанного панорамного окна, он ощущает покалывание в теле. Значит, скоро пора действовать. Близится момент спасения.
Именно так. Вот что это для него. Ежемесячное спасение.
Ледостав.
Но до истинной чистоты еще далеко.
Когда исчезнет все.
Останется чистый лист.
На столе лежит старый блокнот. Совершенно плоский, обложка к обложке. А странички висят на стене. У него ушел целый день на то, чтобы аккуратно вырвать листы и прикрепить их на деревянную стену.
Он рассматривает их, не вчитываясь в выведенные знакомым педантичным почерком слова. Взгляд опускается ниже, продираясь через полоски весеннего света на стене, к немногочисленным рисункам из блокнота. Выполнены они так же скрупулезно и аккуратно, как и записи. Даже когда сверху, по другую сторону панорамного окна, загорается левый экран, молодой человек не может оторвать взгляда от первого рисунка. На нем – расчлененный младенец.