Разговор был коротким.
— Как же так, Мухоркин? — сказал директор. — Круглый отличник, всегда такой дисциплинированный, подтянутый… Надеюсь, этого никогда больше не повторится?
— Повторится… — буркнул Мишка.
Директор растерялся.
— Как?
— Друг у меня там, — как можно жалобней сказал Мишка. — Мы друг без друга жить не можем… Переведите меня к нему!..
— Фамилия? — строго спросил директор.
— Кунин… И живём мы в одном доме. Знаете, такой с башенкой у реки. Понимаете, все ребята в четвёртом «Б» с нашей улицы. А я, как попал в не тот класс, — и сижу.
Последнее было правдой. Так уж получилось.
— Ничего не выйдет, — сказал директор, а сам думал, что совсем неплохо бы перевести отличника Мухоркина в отстающий класс — как-никак живой пример для лентяев и двоечников.
— Ну что ж, не надо, — согласился Мишка, а про себя подумал: это даже неплохо, что директор не разрешает, так как с 4-м «Б» не очень-то просто сладить, как раньше казалось ему, Мишке. А с другой стороны, Мишка не привык отступать от принятого решения, но раз директор запрещает, можно спокойно считать, что дело не вышло по не зависящим от тебя обстоятельствам.
Словом, у каждого была своя линия: и у Мишки, и у директора…
Победил директор. Он разрешил, в порядке исключения, перейти Мишке в 4-й «Б». И почему-то на прощание сказал:
— Смотри, Мухоркин, я на тебя надеюсь.
— А может, не надо?.. — промямлил Мишка.
— Надо, Мухоркин, надо! — заявил директор.
И Мишке пришлось отправиться в 4-й «Б». Там уже всё было известно. Подобные новости распространяются молниеносно.
Все уставились на Мишку с таким любопытством, будто он на Луне побывал. Даже Витька Кунин, который жил ним в одном подъезде, смотрел на Мухоркина с нескрываемым интересом и, пожалуй, испугом. Он не понимал, почему это они с Мишкой «друг без друга жить не могут». Вдруг Мишка про все их проделки директору докладывать будет? С ним лучше не связываться. Мишке все их хитрости отлично известны — вот и рассказывай в следующий раз такому обо всём на свою голову! Ты ему расскажешь как человеку, а он твоего доверия не оправдает, возьмёт и скажет: «Вот и чудесно, больше этого не повторится! Директор вами займется вплотную!»
— Если начнет выдавать, не одна голова с плеч полетит! — сказал начитанный Вовка Сидоров, не отрываясь от «Двадцати лет спустя». Он таскал эту книгу с собой в школу вот уже с месяц и читал её потихоньку во время уроков, положив на колени.
Один Санька Свечкин не унывал.
— Видали мы таких! — презрительно говорил он своему приятелю Лёньке Никифорову, такому же отпетому двоечнику, как и сам.
— Не таких видали! — соглашался Лёнька. Его все в классе дразнили — Эхо Наоборот. Что Санька ни скажет, Лёнька обязательно повторит и только чуть-чуть переиначит— и впрямь, как эхо наоборот. «Пойдёшь в кино?» — скажет Санька. «В кино пойдёшь?» — откликнется Лёнька. «В нос хочешь?» — грозит кому-нибудь Санька. «Хочешь в нос?» — вторит ему Ленька. «Я вчера болен был, потому и не выучил», — оправдывается на уроках Санька. «Я не выучил, — тараторит Лёнька, которого вызвали следом, — потому что болен был. — И, подумав, добавляет — Вчера».
Мишка совершенно не обращал внимания на любопытные взгляды. Он спокойно занял место рядом с Санькой за той же самой партой, под которой совсем недавно сидел связанный по рукам и ногам. Других свободных мест не было.
— Эта парта занята, — хмуро сказал Свечкин.
— Теперь — да, — усмехнулся Мишка.
Все засмеялись.
А Мишка сидел себе, как ни в чём не бывало, и листал учебник.
— Ну, чего столпились? — ревниво сказал Санька окружившим их мальчишкам и девчонкам. — Живого отличника не видали?
— Не-а, — хихикнула Зинка Шестакова, — не видели. В нашем классе первый.
А какая-то девчонка насмешливо пропищала из толпы:
— Серьёзный какой… Правда, девочки?
Мишка смутился и ещё больше уткнулся в учебник.
— Ну, ладно, — внезапно подобрел Свечкин. На то у него были особые причины. — Домашние задания сделал?
— Ну, сделал… — поднял голову Мишка.
— Дай на минутку, я со своими сверю.
— Пожалуйста, — ничего не подозревающий Мишка суетливо открыл портфель и протянул Саньке тетрадки.
Что тут началось! Визг, шум, крик!.. У Саньки эти тетрадки чуть с руками не оторвали. Он был вынужден вскочить на парту и высоко поднять их над головой.
— Чур, я второй, — надрывался Лёнька, безуспешно стараясь пробиться к Саньке. — Чур, я второй!