Травински с интересом посмотрел на красное от злости лицо Кушнира, чуть улыбнулся:
— Это ваша обида говорит.
— Да причем тут обида! Просто противно становится…
— А вы знаете, — голос Травински вдруг стал тихим, и он задумчиво помолчал, — я бы мог вам помочь.
— Как? — удивился Валерий.
— Хотите, журнал опубликует ваш доклад на симпозиуме? Это псцдержит ваши позиции.
Кушнир вопросительно посмотрел на Травински. Тот спокойно выдержал взгляд и положил руку на плечо Валерия.
— Свое научное кредо надо защищать, юноша, — Травински покровительственно улыбнулся. — Ну так как? Согласны? По глазам вижу, что согласны. Вот и отлично. Скажу вам больше: я еще вчера связался с редакцией по телефону, и мой шеф просил заказать вам статью!
— Так мне ее надо будет писать?
— Зачем? Дайте мне ваш доклад, а я его отредактирую. С вашим портретом пойдет. В рубрике «Молодые ученые размышляют». Кстати, это вас поддержит и материально: у нас большие гонорары.
Кушнир невольно посмотрел на свой костюм и перевел взгляд на темно-серую тройку Травински.
— Это я в Париже покупал, — Травински устало потер виски. — Никак не могу здесь акклиматизироваться. Старею. Да, Валерий, а что это за молодой человек к вам подходил, когда я вчера от вас отошел? В светлом костюме, плотный такой…
— А… Это ученый, тоже участник симпозиума, только по другой секции. На пятом этаже живет в «Украине». Я на седьмом, а он на пятом. Мы с ним как-то завтракали вместе в кафетерии. Хороший мужик.
— Вот как, — Травински вздохнул. Открыл фотоаппарат. — Вы не возражаете, если я вас для журнала сфотографирую? Примите какую-нибудь не тривиальную позу.
Валерий положил ногу на ногу и, расстегнув пиджак, замер, подперев левой рукой голову…
Прощаясь, Травински чуть придержал руку Кушнира в своей:
— Да, Валерий, вы не говорите вашему знакомому, что мы с вами встречались и… договорились кое о чем. Знаете, я один, а желающих напечататься в нашем журнале очень много.
— Да что вы, — Кушнир вспыхнул, — конечно, не скажу.
— Вот и отлично. Ну, до завтра.
Войдя в холл гостиницы, Валерий сразу же увидел Андрея, который покупал в киоске газеты.
— Ну, как прошла секция? — поинтересовался тот, просматривая «Правду». — «Бой быков» был?
— Еще какой! Но я стоял насмерть.
— Мне говорили ребята из Уральского центра. Последнее слово за тобой осталось..
— Еще бы, — фыркнул Кушнир, — говорить можно много, а вот аргументировать может далеко не каждый.
— Что ж, с тебя причитается, — Андрей весело посмотрел на Кушнира.
— А я и не отказываюсь. Пойдем по молочному коктейлю вмажем?
— Пойдем, — Андрей сложил газету. — Для аппетита. Андрей глотнул приятный напиток.
— А этот американец тоже был на заседании? Кушнир с интересом посмотрел на Кудряшова:
— Слушай, вы что, сговорились? Ты про него спрашиваешь, а он про тебя.
— Про меня? — Андрей поставил бокал на стойку. — Ты шутишь?
— Что я, ненормальный? Прямо так и спросил: «Что за молодой человек?» Ну а я ему: «Сосед и тоже участник, только в другой секции работает».
— Что ему от меня надо? — Андрей, не отвечая, пожал плечами. — Псих какой-то… Ну да шут с ним…
Вечером Кушнир долго не мог заснуть. Он ворочался в постели, несколько раз вставал и выходил на балкон. Под его ногами лежал пустынный Крещатик, пролетали по широкому проспекту машины. А он стоял и думал о предложении Травински и о том, что, наверное, Мездриковский будет доволен, а он, Кушнир, утрет нос Гилярову и его компании…
Когда Росляков надевал очки и, читая документы, как-то странно опускал их на кончик носа, то становился похож на старого бухгалтера, изучающего финансовый отчет.
— Ты покури пока, — он глянул поверх роговой оправы на Андрея, — я сейчас…
Кудряшов прямо с поезда направился в управление. Оттуда позвонил жене. А потом его вызвал Росляков, и теперь Андрей сидел перед ним.
Наконец полковник дочитал сводку.
— Ну как съездил, боец? — Странная улыбка скользнула по его губам.
— Докладывать или отчет написать?
— Давай пока на словах. Было что-нибудь интересное?
— Наш «подопечный» вел себя спокойно. Встреч, которые бы вызвали наше любопытство, у него не было. Обычная журналистская работа. По вечерам сидел в номере гостиницы, один раз был в оперном театре. И, пожалуй, все…
— Так уж и все? — переспросил полковник.
— Вообще-то в его поведении были довольно интересные моменты, но я бы хотел их осмыслить…
— А может, вдвоем осмыслим? — лукаво прищурился Росляков. — Ну ладно, не хочешь говорить, не надо. Одно только поясни: ты сам почувствовал, что попал в поле зрения этого «журналиста»?
— Он мною интересовался у одного молодого ученого — Кушнира Валерия Борисовича… И не только у него, — Кудряшов нахмурился, — беседовал с горничной этажа, на котором я жил, в оргкомитете симпозиума пытался навести справки о том, где, я работаю. А самое главное, в управление кадров Академии наук был из Киева звонок с просьбой сообщить мое ученое звание и перечень опубликованных работ, якобы для включения в общую монографию.
— Я тебя предупреждал: он профессионал. Вот так, Андрюша. Ну, а твое личное мнение о нем?
— Мне показалось, что конкретного задания у него не было. Скорее он делал подходы к молодым. Все встречи и интервью, которые он брал, зафиксированы. В том числе и с парнем, у которого он интересовался мною. Кстати, Кушнир работает у Мездриковского в институте…
Росляков старательно сложил документы в папку и протянул ее Андрею:
— По распоряжению руководства будешь вести «журналиста». Внимательно проанализируй деятельность Травински. Я дал распоряжение выписать из библиотеки подшивку его журнала за последние три года. Пролистай, может, что-нибудь и заинтересует нас. На сегодня свободен. Отдыхай, завтра со своими соображениями заходи без звонка.
Макдональд слушал Травински, не перебивая. Рисовал на листе бумаги какие-то рожицы, курил. Когда Гарри окончил доклад, долго молчал и, наконец, произнес:
— Подводем итог. Есть две школы физики, руководители которых не ладят между собой. Есть молодой ученый, некто Кушнир Валерий, представитель одной из школ, самолюбивый, талантливый физик, который спит и видит себя ученым с мировым именем. Так?
— Так.
— Кроме этого, Кушнир нуждается в средствах и мучительно это переживает. Это надо учесть. Как у тебя дела с «таксистом»?
— В ближайшие дни выхожу на контакт. «Сэм» поработал с ним на славу, теперь моя очередь. Думаю, что попытка вербовки пройдет удачно.
— Торопись, Гарри, «таксист» должен нам помочь.
Глава 4
Валерий собирался в командировку в Москву. Комната, в которой они раньше жили вместе с Сергеем, благодаря стараниям Мездриковского стала его собственной. Валерий «пробил» себе городской телефон, сделал ремонт, купил кое-что из мебели, и комната сразу приобрела вид постоянного жилья. От общежития остался только громкоговоритель на стене. Кушнир мечтал купить приемник и телевизор, но денег не было, а одалживать не хотелось.
Командировка была вынужденной. По возвращении из Киева Валерий с головой ушел в работу над кандидатской. Не хватало литературы, и Евгений Павлович разрешил съездить в Москву, в Ленинку. Была еще одна причина, о которой Валерий своему руководителю не сказал: после окончания симпозиума Травински попросил его через месяц-другой позвонить в его корпункт в Москве, узнать, как дела со статьей в журнале.