В целях маскировки своей деятельности по усилению разобщенности ВПТ подрывные центры империализм предпочитали опираться на бывших членов партии или сторонников правого уклона в ней, а не на явных и разоблаченных реакционеров. Это было еще одной причиною того, что империалистические службы, занятые осуществлением целей операции «Фокус», все больше ориентировались на И. Надя, его группировку. «О пребывании И. Надя во главе правительства, о новом этапе в политике население страны вспоминает, как о 18 месяцах надежд», – демагогически утверждало лондонское радио в марте 1956 г., видя в И. Наде своего возможного союзника. «Свободная Европа» передавала 20 марта, что «проблема И. Надя еще не закрыта в Будапеште. Пусть… Ракоши подверг его публичной критике, но ход событий свидетельствует о том, что скорее прав И. Надь». В передаче 9 мая говорилось, что Ракоши и его окружение продолжают старую политику, и, как припев, повторялась мысль, что политику, отвечающую новому положению в стране, способен проводить только И. Надь.
Внешние контрреволюционные силы с большим удовлетворением и надеждами восприняли события, которые произошли 28 июня в Познани. Здесь из‑за проблем в снабжении и оплате труда в среде трудящихся накопилось значительное недовольство. Используя это недовольство, враждебные элементы спровоцировали демонстрации протеста и серьезные волнения, а провокаторы и хулиганы вызвали перестрелку, поджигали общественные здания. Органам безопасности удалось навести порядок только после серьезных столкновений с враждебными элементами. Эти события вызвали огромное воодушевление и быстрые ответные действия американского сената, который, как сообщал 30 июля «Нью‑Йорк джорнэл америкэн», в конце июня принял решение «в рамках помощи иностранным государствам выделить 25 млн. долларов на финансирование такой тайной деятельности по ту сторону железного занавеса, какая может привести к беспорядкам, подобным познаньским».
Империалистическая пропагандистская машина, включившись на полную мощность, стала провозглашать, что Познань – это увертюра, за которой можно ожидать взрыва и в других местах. «Может случиться так, – писала английская „Рейнольде ньюс“, – что под влиянием событий всеобщее недовольство прорвется наружу и в Венгрии». Комментатор АФП, венгр по происхождению, Ф. Фейтё писал 1 июля: «…в кругах студенчества и интеллигенции в венгерской столице царят бунтарские настроения. Создается впечатление, что их центром является круг лиц, объединившихся вокруг И. Надя – бывшего премьер‑министра, лишенного власти в марте 1955 г. под предлогом „правого уклонизма“.
Реакционная эмиграция посчитала, что настало время перебираться поближе «к месту действия». В середине июля в Австрию прибыл один из руководителей «венгерского национального комитета» Ф. Надь, который предпринял попытку договориться с местными властями о переселении штаб‑квартиры организации в Вену или Зальцбург. Сославшись на статус нейтралитета, австрийское правительство заняло отрицательную позицию.
Через неделю в Вене побывал социал‑демократ Пейер, который «доверительно» рассказал журналистам об указании американского правительства «венгерскому национальному комитету» перебазироваться в Европу. Месячное содержание его лидеров в связи с этим повышено с 400 до 700 долларов. Новым местопребыванием организации, сказал Пейер, будет Париж или какой‑нибудь город в ФРГ. Пейер посетил и районы, лежащие вблизи венгерской границы.
Летом 1956 г. в Европу прибыли деятели эмиграции Б. Варга и З. Пфейффер. Комментируя их поездку, итальянское радио 17 июля сообщало, что «венгры, живущие в свободном мире, начали огромную акцию, направленную на получение внешнеполитической поддержки, которая может в решающей степени подтолкнуть падение режима».
Реакционная эмиграция теперь уже не очень‑то скрывала свои цели и планы. «Хадак утьян» в июне 1956 г. писала, что «…осторожно и мирно надо помогать развитию загнанных в подполье и пробуждающихся к действию сил, которые не могут не поднять головы после пропагандистских жестов (ликвидация технических средств защиты на венгеро‑австрийской границе) или мятежа писателей». Д. Борбанди в мартовско‑апрельском номере «Латохатара» касался другой цели: надо добиться, чтобы Советский Союз «вывел свои войска из Венгрии и дал согласие на ее нейтралитет».
Все более нагло выступала и внутренняя реакция, отмечались случаи открытых нападок на народную власть, враждебной агитации против руководства. «В шахтерских районах Айки, – отмечалось в письме местного партийного комитета в ЦК ВПТ, – раздаются голоса, что коммунисты „проиграли игру“, что… в Венгрии также не помешала бы вооруженная акция». Один из руководителей подпольного клерикального движения Л. Шигмонд, регулярно отчитывающийся перед Римом о деятельности своей организации, летом 1956 г. в письме Ватикану сообщал о распространившихся в стране «реформистских настроениях» и делал из этого вывод о возможности смены общественной системы. Другой руководитель этого движения П. Рошди писал своему брату на Западе, что «скоро господству коммунистов в Венгрии настанет конец…»
Перед взрывом
Из‑за нерешительности и пассивности партийного руководства, активизировавшейся деятельности враждебных сил росло недовольство среди трудящихся. Часто стали случаться остановки производства, уход с работы, различные проявления протеста. 2 июня 1956 г., например, прекратили работу рабочие одного из участков станкостроительного завода Чепельского металлургического и машиностроительного комбината (тогда комбината им. М. Ракоши). На различных форумах в адрес руководства высказывались критические замечания, что «реализация на практике идей XX съезда идет медленно», что люди «уже не хотят слепо идти за Центральным Комитетом». События в Познани во многих трудовых коллективах Венгрии комментировали так, что «и у нас есть почва для таких провокаций» и что правительство должно принять ощутимые меры по повышению жизненного уровня трудящихся.
30 июня 1956 г. ЦК ВПТ, рассмотрев вопрос о враждебных нападках на политику партии, прежде всего в ходе дискуссий в кружке им. Петёфи, принял решение, в котором правильно указывалось, «что выступления против партии и народной демократии организуются главным образом одной группой, группой, образовавшейся вокруг Имре Надя». Правильным являлся и вывод о том, что участники дискуссий в кружке им. Петёфи, «учитывая исключительную популярность XX съезда КПСС и ленинских идей, выступали как бы с позиций съезда и марксизма‑ленинизма, пытаясь тем самым замаскировать свои взгляды, враждебные партии и народной демократии». В решении отмечалось усиление враждебных проявлений в различных формах. Но и это решение было односторонним. В нем приветствовались «плодотворные дискуссии в партийных организациях», однако не давалось четких указаний по обсуждению и решению назревших сложных вопросов. ЦК ВПТ правильно подчеркивал опасный характер деятельности антипартийной группировки, однако не намечал конкретных путей применения идей XX съезда КПСС в венгерских условиях, преодоления тяжелых последствий догматизма и сектантства.
И. Надь 1 июля направил письмо в адрес ЦК ВПТ, в котором выразил несогласие с относящимися к нему пунктами решения ЦК и попытался защитить своих сторонников, вместе с которыми он якобы «боролся за очищение марксизма от сталинистских идеологических, политических и методологических искажений». И. Надь лживо утверждал, что ведет принципиальную идейную борьбу за свободное и открытое выражение своих взглядов. Он демагогически заявлял, что никогда не позволит вытеснить себя из политической и общественной жизни. Это был уже открытый вызов партии.