Ни география местности, ни заблаговременно подготовленная немцами инфраструктура не почитались русскими стратегами за непреодолимое препятствие, хотя для Северо-Западного фронта с открытием военных действий выделялось только 33 % всех русских сил. То есть все те заботливо подготовленные Шлиффеном «мелочи» (артиллерийское превосходство, развитая железнодорожная сеть, укрепления и т. д.), что должны были усилить германское сопротивление русскому вторжению в Восточную Пруссию, не были должным образом оценены. Конечно, можно сказать, что русские армии Северо-Западного фронта стали своеобразной «жертвой» на алтарь коалиционной стратегии. Однако эта «жертва» ни в коем случае не являлась заведомо обреченной, речь может идти лишь о жертвенности русской стороны, бросившейся вперед без надлежащей подготовки.
Наступление в Восточную Пруссию подготавливалось в русском военном ведомстве не один год, а все вышеперечисленные «мелочи» были преотлично известны и в России. Высшие начальники Северо-Западного фронта в свое время прошли борьбу в Маньчжурии (Я.Г. Жилинский – штабист; П.К. Ренненкампф, А.В. Самсонов и В.А. Орановский – строевики), так что подразумевалось, что выбор начальствующего состава был не самым плохим. В Восточно-Прусской наступательной операции принимали участие кадровые войска при не столь уж угрожающем качеству войск количестве резервистов (поэтому, кстати, пехотные дивизии и имели небольшой некомплект). Так что если непосредственное наступление в Германию и впрямь носило оттенок жертвенности, дабы оттянуть германские резервы из Франции, то саму подготовку русского вторжения с этой точки зрения рассматривать никак невозможно.
На девятый день войны, 28 июля, в русской Ставке уже знали, что 8-я германская армия, сосредоточенная в Восточной Пруссии, состоит из 4 армейских корпусов (в том числе один – резервный), а также ландвера (ополчения). Плюс крепостные районы со своими войсками. Но как ландвер, так и крепостные гарнизоны не почитались русским руководством в качестве активной силы потому, что так не было принято в России. То есть тот факт, что немцы сумели получить дополнительный корпус плюс второочередные части прикрытия, не был учтен вообще так, как он должен был быть учтен – более 50 тыс. очень и очень неплохих штыков (с пулеметами и артиллерией, в отличие от большинства русских второочередных дивизий).
Следовательно, в штабе фронта и Ставке преспокойно констатировали более чем полуторный перевес армий Северо-Западного фронта над 8-й германской армией. Именно это обстоятельство, скорее всего, побудило главкосевзапа Я.Г. Жилинского ничтоже сумняшеся отправить подходившие из глубины страны к государственной границе второочередные дивизии в крепости. Если немцы вывели в поле все свои крепостные гарнизоны, то русские, напротив, разбросали 10 второочередных дивизий (из них 8 единиц в тылу 1-й армии и 2 единицы в тылу 2-й армии) по крепостям, которым никто не угрожал, да и не мог угрожать.
Германские резервные дивизии расценивались по образцу русских второочередных, а германский ландвер и ландштурм – по образцу русского ополчения, чье участие в боевых действиях первоначально вообще не предусматривалось. Однако германские резервные войска были гораздо более боеспособными по сравнению с русскими, так как в принцип их образования закладывалась та же система, что и в перволинейные корпуса. В резервных дивизиях состояли люди, проходившие службу в мирное время именно в этих же самых дивизиях. То есть начальствующий состав низших подразделений (рот, батальонов, полков) резервных корпусов превосходно знал своих подчиненных. В итоге, резервные корпуса представляли собой не что иное, как те же самые перволинейные корпуса, только состоявшие из солдат несколько более старшего возраста, да с немного ослабленным в своем качестве командным составом.
В Российской же империи второочередные дивизии комплектовались как при обычной мобилизации. Единственным плюсом здесь был только территориальный принцип комплектования. А потому хороший результат в боях давали лишь те русские второочередные войска, что либо руководились превосходными командирами, либо те, что начинали свою боевую работу непосредственно плечом к плечу с перволинейными войсками, то есть – в составе армейских корпусов (в начале войны – только в 3-й армии Юго-Западного фронта).