Еще перед войной русский Генеральный штаб в своих предположениях относительно предстоявшей наступательной операции в Восточной Пруссии исходил из того, что русским будут противостоять только около ста полевых батальонов (4 армейских корпуса) «вместе с резервными и ландверными частями». Русские же армии вторжения вместе должны были насчитывать не менее 300 батальонов. Таким образом, в Ставке и штабе Северо-Западного фронта исходили из цифр более чем двойного превосходства русских 1-й и 2-й армий над противником. И это также побудило Ставку ослабить 1-ю армию в пользу Варшавской группы (9-й армии).
Более того: 25 сентября 1913 г. в Главном управлении Генерального штаба были разработаны «Основные соображения по развертывания наших Вооруженных Сил при войне с державами Тройственного союза». В этом документе Генеральный штаб справедливо предполагал, что выставленные против русских германские войска 8-й армии будут сравнительно незначительны (сравнительно, конечно, с 7 германскими армиями, отправляемыми против Франции). Поэтому представлялось возможным перебросить часть войск с Северо-Западного фронта на Юго-Западный фронт, где русское руководство рассчитывало в первой же операции разгромить австро-венгерские армии.
Так как основная тяжесть Восточно-Прусской операции должна была лечь на 2-ю армию, то эти переброски совершались за счет 1-й армии. Прежде всего – Гвардия. Так что ничуть не странно, что уже 26 июля 1914 г., еще за полторы недели до первых столкновений, Ставка прикажет командованию Северо-Западного фронта перебросить под Варшаву Гвардейский и 1-й армейский корпуса, взяв их из 1-й армии фронта. Кроме того, именно 2-я армия закрывала от противника весь русский тыл – Польшу, стратегические направления на Варшаву и Седлец, поэтому войска и были «выдернуты» именно из 1-й армии. Движение немцев за Неман, в случае поражения 1-й русской армии в приграничных боях, не давало противнику ничего, кроме того обстоятельства, что их войска еще глубже залезали бы в «мешок».
Кстати, о вооружении. Если в России второочередные дивизии получали меньшее число орудий (часть этих дивизий – 3-дм орудия образца не 1902 г. (с щитами), а 1900 г. (без щитов), а то и поршневые орудия образца 1895 г.), то в Германии артиллерийское вооружение отличалось лишь тем, что резервные корпуса не имели тяжелой артиллерии. Старые орудия находились, прежде всего, на вооружении ландштурма, предназначаемого для охраны тыловых коммуникаций и различных тыловых объектов. Вдобавок германское командование на Востоке, дабы нивелировать русское численное превосходство, вывело в поле не только крепостные гарнизоны, но и крепостную артиллерию, усилившую обороноспособность ландвера и ландштурма по фронту русских атак, в то время как перволинейные корпуса маневрировали, пытаясь охватить русские фланги.
Тем не менее русские военачальники были уверены в предстоящей победе. Причем уверены настолько, что поход в Восточную Пруссию представлялся довольно легким делом: такое самомнение внушало, в первую голову, численное превосходство в перволинейных войсках. Как впоследствии писал участник войны, в числе прочих обобщавший ее горький опыт, «в отношении Северо-Западного фронта Ставка долго была спокойна за исход операции в Восточной Пруссии, считая эту операцию как бы предварительной, с наперед предрешенным результатом, которая вскоре должна привести к главной операции наступления по левому берегу Вислы»[57].
Тому же самому взгляду соответствовали и подтасованные результаты военной игры апреля месяца в Киеве. Там также предполагалось, что немцы побегут чуть ли не сразу после первого сражения, и останется только успеть выйти на их коммуникации и уничтожить. То есть и командование Северо-Западного фронта (Я.Г. Жилинский и на игре «руководил» армиями Северо-Западного фронта) также рассматривало операцию против Восточной Пруссии как ту, что никоим образом нельзя и невозможно проиграть.
К сожалению, точка зрения Ставки и Генерального штаба о двойном перевесе сил русской стороны в Восточной Пруссии получила свое «подтверждение» после первого же крупного сражения русской 1-й армии П.К. Ренненкампфа с германской 8-й армией у Гумбиннена. Именно здесь германские части проявили себя не самым лучшим образом, что, к сожалению, побудило сделать правильные выводы самих же немцев, а не русских, у которых «шапкозакидательские» настроения получили дополнительный импульс к своему существованию.