Удивительно, но в ту минуту суздальский князь Дмитрий Константинович затосковал по сильному ордынскому хану. Теперь на Руси прав тот, у кого силы больше, а ее у суздальского князя не было. У кого есть? Как ни горько признавать, но у Москвы.
Евдокия и Мария не могли понять, почему отец ходит чернее тучи. Вроде брат с удачей из Сарая вернулся, можно бы снова во Владимир ехать, а он не только не торопится, но и говорить о Владимире запретил!
Любопытная Маша не выдержала, подобралась бочком к старшему брату выведать, но он так огрызнулся, что обиженная княжна прибежала в горницу вся в слезах. Успокаивая ее, Евдокия убеждала:
– Ну и чего тебе? Надо будет – скажут… а нет, так и не лезь с расспросами.
– Так ведь обидно… Чем мы хуже того же Семена? Ему все сказывают, а нам, как дурехам, ничегошеньки…
– Оно тебе нужно? Пусть не сказывают. Наше дело детишек рожать да растить, остальное пусть князья делают, и думают тоже.
Мария была не согласна с таким положением дел.
– Не-ет! Намедни быстрый счет проверяли, так Семка дурень дурнем, а мы с тобой вон как быстро сообразили! Вот скажи, почему им все, а нам ничего?! Почему?!
Немного позже прояснилось, почему отец такой смурной. Князь Борис захватил Нижний Новгород под себя, оставив отцу только Суздаль.
Семен не выдержал и фыркнул:
– У тебя Владимир есть!
– Ты его еще возьми, тот Владимир! – разозлился отец.
К митрополиту осторожно заглянул инок Власий, что при нем ходил. Алексий так задумался, что не услышал негромкого стука Власия, и на его зов даже вздрогнул:
– А чтоб тебя, испугал! Стучать надобно!
Власий хотел возразить, что у митрополита уже слух нехорош стал, не все и слышит, но не рискнул, только мотнул головой:
– От князя прислали…
– Случилось что? Зови.
На дворе непогода, присланный холоп наследил к полному неудовольствию Власия, который выразительно поглядывал на мокрые пятна на чистых полах. Только холопу все одно, не ему же мыть-то.
Митрополит поднял глаза на вошедшего, ожидая письма, но тот лишь сообщил:
– К князю от Дмитрия Константиновича Суздальского человек прибыл, грамоту привез.
– Что за грамоту?
– Бог весть, владыка, мне не сказывали.
Власию стало смешно от мысли, что простому холопу Никоньке стали бы пересказывать содержание грамоты от одного князя к другому, он не выдержал и фыркнул, тут же заработав недовольный взгляд Алексия и повеление:
– Давай посох и облачение, к князю пойду.
– Пусть бы сам сюда шел, он моложе, – не удержался Власий.
– Поговори мне!
Митрополит понимал, что, если бы можно, Дмитрий действительно пришел бы сам, а раз просто сообщил, значит, уже собирает в своих палатах бояр, надо поспешить. Гадая, что могло быть в той грамоте, Алексий шагал к княжьим палатам, рассеянно кивая на просьбы благословить.
Дмитрий стоял с пергаментом в руке, крепкий, коренастый, словно молодой дубок. В глазах довольство, значит, известие хорошее. Дождавшись, пока сядет на свое место митрополит, он обвел глазами ближних бояр и произнес:
– Князь Дмитрий Константинович весть прислал, что отрекается от своих притязаний на великое владимирское княжение в мою пользу. – Выждал, пока бояре чуть зашумели, переговариваясь друг с дружкой, мол, с чего бы это, и продолжил: – За то просит подсобить справиться с младшим братом Борисом Константиновичем, чтобы вернуть Нижний Новгород.
Усмешка прокатилась по палате. Сообразил-таки суздальский князь, что с Москвой лучше не воевать, а подмоги просить! Что ж, это хорошо, одним сильным соперником у Дмитрия Ивановича меньше стало. А помочь против Бориса?.. Это можно, это не так и трудно. Заодно и самого Бориса научат, чтобы даже мысль худая супротив Москвы не пришла.
Митрополит смотрел на своего подопечного с легкой улыбкой. Дмитрию только пятнадцать исполнилось, молод еще, безус, но разумен, а главное, послушен. Из московских бояр никто ему худого не желает, для них тоже хорошо, когда князь сильный. На что Иван Данилович могуч и хитер был, а с боярством и он в дружбе жил.
Князь Дмитрий ученик способный, поперек не идет, а схватывает все на лету. Уже сообразил и сам предложил, не дожидаясь чьего-то мнения:
– Я мыслю, что надо князю Дмитрию Константиновичу помочь. Нам с того только польза будет. И князя Бориса заодно к порядку приведем, чтоб знал, что не вольно просто так на земле Русской хозяйничать! Москва не позволит!
Все раскрыли рты, даже Алексий. Ждал, что Дмитрий сообразит про своего тезку и даже про Бориса, но поразило, что обо всей земле Русской говорил как о своей вотчине! Точно он уже над всеми хозяин, без спроса которого один князь другого обидеть не может. Бородатые, умудренные жизнью и годами бояре переглядывались, пряча улыбки: ай да князюшко! Ай да Дмитрий Иванович! Мал да удал… За такого и горой постоять не грех.