Тот нажал на клавиши аппарата и передал Евгению трубку телефона. Переговорив со следователем, Евгений велел ехать в милицию.
…Утром Наташе позвонил ее недавний сожитель Макс, фамилии которого она еще не знала. Вообще-то по паспорту он значился Максимом, но все его друзья и знакомые называли Максом, и он считал, что тут нет никакой разницы: что в лоб, что по лбу. Звонил он, как всегда, из автомата и поинтересовался, прибыл ли шеф. Наташа ответила утвердительно, и тогда Макс позвонил Любе и, зажав пальцами нос, прогнусавил и трубку:
— Привет из Кипра. Поздравляем с покупкой квартиры. Когда будешь уезжать на Кипр, не забудь завещать мне свою хату. Ради твоей же безопасности. Тем более, что досталась она тебе даром. Мы зачтем ее в часть долга нам твоего шефа. Так и передай ему. Небольшую часть. Ответ жду сегодня вечером. Позвоню домой.
Этот звонок ошеломил Любочку. Прежде всего тем, как быстро мафия узнала об их делах на Кипре? Выходит они, то есть их «Пресс-банк» попал в сферу деятельности международной мафии. И во-вторых, какая наглость — ультимативно требовать подарить квартиру, да еще в счет какого-то долга. Кому и сколько Евгений должен, она не знала. И причем тут она? Не она же должна. Люба хотела продать подаренную ей Евгением квартиру. Это же не маленькие деньги по нынешним временам. Они ей ой как пригодятся «за бугром». Складывается все одно к одному, невыносимо, какой-то кошмар. Надо побыстрей смываться. Но, оказывается, и в далеком зарубежье невозможно укрыться от хищных щупалец преступного спрута. Она с напряженным нетерпением ждала Евгения, чтоб сообщить ему неприятную новость. Она волновалась, подтачиваемая периодически возникаемыми сомнениями: а вдруг между супругами Соколовыми воцарится мир и согласие — и тогда все ее планы, все такие радужные, солнечные надежды рухнут и полетят в тарары? Важно, чем закончилась сегодняшняя встреча Евгения с Татьяной. И закончилась ли? Почему его так долго нет? Она набрала номер телефона в его машине. Трубку взял телохранитель и сказал, что минут через десять они приедут.
Десять минут тревоги и волнения, напряженного ожидания и неясных домыслов. Она сидела в своем кабинете, не зная, чем занять себя. Наташу попросила, как только появится, сказать ей. О Наташе она думала с презрением и. понимала, что и Наташа настроена к ней недружелюбно: слишком много в ней гордости, зависти и, конечно же, ревности. И вот она, Наташа, вошла в кабинет — надутые губы, небрежный взгляд, грубый, оскорбляющий слух голос:
— Шеф приехал. — Повернулась, вильнула бедрами, и удалилась вальяжной походкой.
Люба вошла в кабинет Евгения без стука и с порога задала вопрос:
— Чем закончилось?
Он поднял на нее рассеянный, недоумевающий взгляд:
— Что ты имеешь в виду?
— Встречу с Татьяной.
— Ах, да… Сожгли мосты. Отступать только в одном направлении — на Кипр, — небрежно бросил он.
— Кстати о Кипре, — быстро подхватила Любочка. — Только что звонил все тот же анонимный гнусавый субъект. Поздравлял с покупкой квартиры на Кипре. Представляешь?
— Что? Уже известно о кипрской квартире этим подонкам? Не может быть! Это же черт знает что, какая-то мистика… Работают сволочи. — Он поднялся из-за стола и нервно заходил по кабинету. Это сообщение он воспринял как очередной удар.
— Больше того — этот тип потребовал себе в дар мою квартиру. Представляешь? В счет какого-то долга.
— Ничего они не получат, ни копейки, — злобно выдавил из себя Евгений, мечась по кабинету. — Надо ускорить наш отъезд. Немедленно. Ты, пожалуйста, свяжись с нотариусом, пригласи его назавтра на утро, надо составить все необходимые документы. Я сейчас был в милиции. Следователь спросил меня, знаю ли я Максима Полозова? Пришлось сказать: да, знаю. Сначала он предлагал свои услуги в качестве охранника от рэкетиров. Я понял, что он не один, за ним стоит какая-то мафиозная группа.
— Ну я помню — ты тогда отказался. Но его имя, кажется, Макс, — вспомнила Любочка, а он продолжал:
— Потом этот Макс уже от имени некоей влиятельной силы потребовал, не попросил, а потребовал, прокрутить через банк довольно крупную сумму при высоких процентах. Не знаю, почему, но я согласился, сделал такое одолжение. О чем потом пожалел: с какой стати? Спустя некоторое время они опять с той же просьбой. Я отказал. Начались звонки, угрозы.
— А почему ты не заявил об угрозе в милицию?
— Там были нюансы… как тебе сказать — нежелательные для меня. Сейчас милиция подозревает, что выстрелы по машине — дело рук этого Полозова и его банды.
Наташа приоткрыла наружную дверь кабинета и, затаясь, стала прислушиваться к их разговору. Но поскольку вторая, внутренняя дверь была закрыта, при крайнем напряжении слуха ей удавалось разобрать лишь отдельные слова. У нее это уже стало манией — подслушивать, о чем говорят любовники, оставаясь в кабинете вдвоем. И все же, сопоставляя отдельные слова, сам тон речи, ей удавалось «расшифровать» смысл разговора. Наташу по-прежнему сжигала ревность, порождала слепую, безотчетную месть. Ей хотелось отомстить им обоим, жестоко, коварно. Для этой цели она решила воспользоваться услугами Макса, который, как она поняла, имел свои счеты к банкиру. И то, что услышала и «расшифровала» из разговора между Евгением и Любой, она считала крайне важным как для себя, так и для Макса, с которым надо было непременно встретиться. К Максу ее влекла не то чтобы пылкая любовь, а просто привязанность, зов плоти. Она чувствовала, что у Макса нет такой, как у нее, сильной потребности встречаться, что он не испытывает к ней физического влечения, что он недостаточно уделяет ей внимания, бывает равнодушен, холоден и даже груб. Иногда ей хотелось порвать с ним, но отсутствие замены удерживало ее от такого шага. Привычка брала свое. Встречались они на квартире Макса, в его комнатушке, которую он снимал в двухкомнатной квартире стариков-пенсионеров. В квартире был телефон, но Макс не сообщил Наташе его номер, под предлогом, что хозяева возражают, и сам пользовался им в крайнем случае, предпочитал звонить своим знакомым и друзьям из автомата. Чем занимается Макс, Наташа не знала. На ее вопрос он отвечал уклончиво и неохотно: «Служу в коммерческих структурах». Деньги у него водились. Иногда он баловал Наташу недорогими подарками, о своих чувствах к ней не распространялся, отделываясь наивными шуточками.