декламациями, а другой, как приличествует учёному и тяжеловесному немцу, обстанавливает этот, равно им любезный принцип, всеми ухищрениями гегелевской
диалектики и всем богатством своих многосторонних познаний”23. И ещё: “По воспитанию
и по натуре он (К.Маркс – В.К.) якобинец и его любимая мечта – политическая диктатура”24.
Нетрудно вспомнить, что дела последователей Маркса полностью подтвердили эти оценки.
М.Бакунин указывает и на противоречие в марксистской теории о диктатуре
пролетариата и освобождении рабочих. При диктатуре меньшинства страданий у
большинства не убавится, считает он. Более того, все разговоры марксистов о народном
государстве представляют собой “ложь, за которою кроется деспотизм управляющего
меньшинства”25. Совсем неплохое предвидение.
Тем не менее в целом Маркса и Энгельса можно считать трагическими фигурами.
При их жизни их идеи пролетарской революции и строительства коммунистического
общества нигде не подтвердились на практике. После их смерти они прочно воплотились в
жизнь только в России, затем через 30 и более лет в ряде других стран, но к концу ХХ в. эти
страны, за исключением КНР, КНДР и Кубы, также отказались от идеалов коммунизма.
Коммунистические партии в большинстве постсоциалистических стран либо переродились в
социал-демократические западного образца, либо перешли в оппозицию с надеждой вновь
завоевать государственную власть. Но эти надежды вряд ли будут реализованы на практике, ибо большинство населения этих стран отдает себе отчёт во всех бедах, которые оно
пережило, когда коммунисты были у власти.
Итак, марксистское экономическое учение – чисто умозрительное, утопическое
учение, восходящее своими корнями к таким утопистам, как Сен-Симон, Фурье, Оуэн, Кампанелла. Главная сторона этого учения – не создание, а разрушение. Такие практики, как
Ленин, Троцкий и Сталин, воплощавшие это учение в жизнь в нашей стране, не создали
адекватной альтернативы рыночной экономике, не сформировали хозяйство, основанное на
активной внутренней мотивации к прогрессу, даже к переменам вообще. А ведь разные
23 Цит. по: журн. “Встречи с историей”. Вып. 3, 1990. М., “Молодая гвардия”, с. 80, 81.
24 Там же, с. 90.
25 Там же, с. 87.
хозяйственные системы, разные общества отличаются между собой прежде всего
механизмами мотивации к труду. Эти механизмы формируются на базе собственности, характера общественного устройства и принятого законодательства, поддерживаемого всем
обществом.
Таким образом, приходится констатировать, что марксизм не создал ни в теории, ни
на практике надёжную новую хозяйственную систему, способную выдержать соревнование с
рыночной системой, предпринимательством и демократией.
Б. Народничество
Внутренняя социально-экономическая и политическая ситуация в России после
реформы 1861 г. послужила той питательной средой, в которой сформировались конкретные
революционные течения. Идейная база этих течений создавалась на почве работ Герцена и
Чернышевского, Бакунина и Нечаева, Лаврова и Ткачёва, а также Плеханова26.
Но если быть более точным, то российская общественная мысль впервые “заболела”
социализмом намного раньше, а именно: после выступления декабристов в 1825 г. Именно
они “разбудили” (выражение Ленина) не только Герцена, но и значительную часть
дворянской и разночинной интеллигенции, весьма обострённо воспринимавшей социальные
проблемы и болезни своей страны. У российской интеллигенции образовался своего рода
комплекс вины перед своим народом, который породил не только просветительский, но и
революционный российский социализм, напрямую связанный с террором.
К счастью, другая часть российской интеллигенции разглядела в этом
революционном романтизме и фанатизме “во благо народа” проявление неразумной
“бесовщины” и встала на путь серьезных научных размышлений о природе российского
общества и нормальных перспектив его развития в процессе социально-экономических
реформ, становления демократии и гражданского общества, как это объективно
происходило на Западе. Но перевес, пожалуй, был на стороне первых.
А.Герцен, вышедший из кружков московских социалистов в молодости, находясь в
России, был западником, а уехав заграницу и не приняв Запада, стал славянофилом, известен