– Там были женщины из Ахтов. Сказали, что каджары перекрыли туда дороги.
– Мало ли в горах дорог и тропинок, – разводил руками Чупалав.
– Даже если бы они были открыты, по ним нельзя пройти, – ответил Муса-Гаджи. – Там дорога через Шахдаг – намного выше, чем здесь. Сплошной лед.
– А я все равно думаю, что твоя Фируза уже в безопасности, – стоял на своем Чупалав. – У такого барса – отца и дочь – не ягненок. Сама любого каджара загрызет.
– Это так, – продолжал вздыхать Муса-Гаджи. – Только пока не увижу ее – не поверю.
– Увидишь, – обещал Чупалав. – Когда вернемся.
– Я один не вернусь, – мотал головой Муса-Гаджи.
– Так все равно надо было ехать, – рассуждал Чупалав. – Пора проучить этих каджаров, чтобы не совались, куда не просят.
Уже приближаясь к перевалу Халахуркац у вершины Гутон, откуда дорога вела в Джар, друзья стали замечать, что не одни они идут на помощь восставшим. На перевале лежал снег, но дорога и тропы были глубоко протоптаны. Отсюда Чупалав и Муса-Гаджи могли видеть, как с разных сторон к перевалу тянутся большие и малые отряды горцев, спешивших поддержать своих братьев и отомстить за бедствия, которые принес им Надир, когда являлся в Дагестан.
У самого перевала они остановились, чтобы дать отдых уставшим коням, от которых валил пар. Чтобы обсушить коней и согреться самим, они собрали сучьев и развели костер.
Отсюда перед друзьями открылась величественная панорама. Гора Гутон была как бы узлом, от которого расходилось сразу несколько отрогов Главного Кавказского хребта. Множась и разветвляясь, они уходили в глубь Дагестана, пока не скрывались за горизонтом. В чистом морозном воздухе были далеко видны горные долины, но едва можно было различить несколько аулов, почти слившихся с суровыми горами. Здесь, у вершин Кавказского хребта, брали свое начало несколько рек, потому и назвали эту часть Большого Кавказа Водораздельным хребтом. Рождаясь небольшими ручейками, они текли через Дагестан, вбирая в себя многочисленные притоки, пока не вливались в море полноводными реками Самур и Сулак.
Речка Тлейсерух, давшая название вольному обществу, тоже начиналась здесь. По ее руслу можно было добраться и до Андалала. Только чтобы сделать это, нужно было превратиться в рыбу – русло реки представляло собой глубокие ущелья, водопады и непроходимые для людей теснины.
Но Чупалава тянуло в другую сторону, где за крутыми южными склонами открывалась взору обширная долина реки Алазани. Там, куда стекали другие реки, у подошвы хребта располагались вольные Джаро-Белоканские общества, сильнейшим из которых был Джар. Справа общества граничили с Грузией, к которой относился и невысокий хребет, обнимавший долину с запада. Слева располагались цахурские и рутульские села и множество лезгинских, которые тянулись до берегов Каспийского моря.
По узкой дороге, змеившейся по крутому склону, к перевалу поднималось несколько человек. Это были женщины с детьми на руках. Дети плакали, а увидев Чупалава с Мусой-Гаджи, одни испуганно замолчали, другие заплакали еще громче.
– Не бойтесь! – поднялся им навстречу Чупалав.
– Кто вы? – спросила женщина, прижимая к себе младенца.
– Андалалцы, – сказал Чупалав.
– Мы идем на помощь джарцам, – добавил Муса-Гаджи, улыбаясь малышам.
Дети на мгновение притихли, но затем младшие снова заплакали.
– Скажите им, что нас не надо бояться, – попросил Чупалав.
– Они не боятся, – ответила женщина, которая была старше других. – Они голодны.
– Что у нас было, мы уже отдали, – растерянно развел руками Чупалав.
– Разве что это, – предложил Муса-Гаджи, доставая из седельной сумки горсть толокна.
– Да сохранит вас Аллах, – сказала женщина, подставляя ладони. – Эти проклятые каджары отняли у нас все. Мы сами еле спаслись.
– Разве там не осталось наших воинов? – недоумевал Чупалав.
– Они дерутся, как настоящие мужчины, – сказала женщина. – Но им тоже надо есть. Мы оставили им все, что было, а сами положились на Аллаха, и вот он послал нам вас.
Муса-Гаджи разглядывал женщин, надеясь увидеть знакомое лицо. А затем спросил:
– Не знаете ли вы Фирузу, дочь оружейника Мухаммада-Гази?
– Нет, – переглядывались женщины.
– А про Мухаммада-Гази слышали, люди говорили.
– Что говорили? – насторожился Муса-Гаджи.
– Говорили, сабли хорошие делает.
– И щиты у него самые крепкие…
– А про дочь? – напомнил Муса-Гаджи. – Про Фирузу?
Женщины понимающе переглянулись, но было ясно, что они ничего о Фирузе не слышали.