Так достаточно цинично, но зато откровенно формулировалась общая политика союзников в отношении поверженной Германии.
Нацистское руководство Третьего рейха, зная о планах своих противников в отношении Германии, принимало все меры к их срыву. Когда военные усилия рейха стали истощаться под ударами с востока и запада, единственной надеждой на спасение было заключение сепаратного мира.
«Жукову.
17 апреля 1945 года 17.50.
Получил Вашу шифровку с изложением показания немецкого пленного насчет того, чтобы не уступать русским и биться до последнего человека, если даже американские войска подойдут нам в тыл.
Не обращайте внимания на показания пленного немца.
Гитлер плетет паутину в районе Берлина, чтобы вызвать разногласия между русскими и союзниками.
Эту паутину нужно разрубить путем взятия Берлина советскими войсками. Мы это можем сделать и мы это должны сделать. Рубите немцев без пощады и скоро будете в Берлине.
И. Сталин».
Берлинская операция советских войск уже началась. Дни Третьего рейха были уже сочтены. Что же имел в виду И. В. Сталин, говоря о гитлеровской «паутине»?
«Паутина» в данном случае — попытки нацистов нащупать почву для заключения сепаратного мира. Накануне краха рейха сепаратный мир с Западом в попытке объединить силы для совместного противоборства Советскому Союзу был, по мнению руководства фашистской Германии, единственной возможностью выжить.
Осознание безысходности вооруженной борьбы фашистской Германии против мирового сообщества зрело в нацистском руководстве постепенно и неравномерно. Если сам Гитлер, судя по всему, остался до конца верен своим фанатичным идеям «борьбы» против всех и вся, то некоторые деятели из его ближайшего окружения и другие не столь высокопоставленные нацисты понимали гибельность гитлеровского курса.
Потеря стратегической инициативы на Восточном фронте, полоса поражений и тяжелых потерь в сражениях с Красной Армией в 1943–1944 гг., необходимость ведения войны с лета 1944 года одновременно и на Востоке, на Западе, истощение военно-экономических ресурсов государства, снижение морального потенциала населения в тылу и солдат на фронте — все это действовало как «отрезвляющий душ» на тех, кто имел доступ к реальной аналитической информации об обстановке в мире и на фронте, а не к суррогату геббельсовской пропаганды.
Одним из таких деятелей был Вальтер Шелленберг — шеф политической разведки гитлеровской Германии, входивший в ближайшее окружение рейхсфюрера СС Гиммлера. Идея так называемого «компромиссного мира» у него созрела еще в середине 1942 года, когда военные успехи вермахта не давали серьезных поводов для волнения. В беседе с Гиммлером в августе того же года в Житомире Шелленберг затронул главную проблему:
«Прежде всего, следует устранить нынешнюю напряженность, которая мешает созданию новой Европы, а это означает, что нам следует найти основу для компромиссного окончания войны».
По мнению Шелленберга, основой «компромиссного мира» должно было стать сохранение «великой германской империи» в границах, существовавших по состоянию на 1 сентября 1939 года. Все территориальные приобретения рейха должны были стать предметом торга. «Ядром» новой Европы Шелленберг и Гиммлер видели Германию.
Кульминацией беседы двух эсэсовцев стала ключевая идея Шелленберга:
«...Самое главное заключается в том, что для нас выгодно искать компромисса сейчас, когда Германия еще находится в зените своего могущества. Этот компромиссный мир, если его удастся достигнуть, обеспечит нам надлежащую базу, на основе которой мы сможем успешно вести борьбу с Востоком. В данный момент мы уже ведем войну на два фронта, а когда США бросят на чашу весов всю свою мощь, эта чаша склонится не в нашу сторону».
Гиммлер в основном поддержал идею Шелленберга, дав «зеленый свет» его попыткам установить связи с Западом.
Поиском контактов с Западом занимался не только один Шелленберг. Активную деятельность в этом направлении вело ведомство иностранных дел Риббентропа, другие политические группировки в нацистском аппарате. Действуя втайне от Гитлера, опасаясь утечки информации в прессу, не доверяя своим «коллегам-соперникам» из других ведомств, ни одна из политических группировок в руководстве Третьего рейха не могла добиться и не добилась прорыва в закулисных отношениях с врагами.