— Он распустил такой слух, — возразил Джо, — отличная история для передачи «Новости».
История касалась отца Джо, который подкупил одного из членов счетной комиссии во время местных выборов. Уиндер сам описал эту историю после того, как раскопал сведения о проделке отца.
Восхищаясь находчивостью Уиндера, редактор, тем не менее, сказал, что это создает этическую проблему. Он считал, что про это должен писать кто-нибудь другой. Он сказал, что Джо — слишком заинтересованное лицо, чтобы писать про своего отца.
После этого Уиндер хватил редактора тяжелой рукояткой по голове и окончательно погубил себя последовавшей вслед за этим схваткой.
— Я сожалею, Чарли, — произнес Джо, — может быть, тебе не следовало нанимать меня.
— Открытие года!
— Прежде, чем я уйду, можно показать тебе кое-что? — он вынул маленькую бутылочку, которую Скинк дал ему и водрузил ее в центр стола.
Челси обнюхал ее и спросил:
— Похоже на что-то съедобное, что это?
— Посмотри ближе.
— Этикетка Бетти Крокера. Что за намеки, Джо?
— А какой цвет?
— Синий, — Челси проявлял нетерпение, — метка синяя.
Уиндер открутил пробку. Он сказал:
— Я уверен, что это из той же лаборатории. Ты можешь спросить об этом Педро.
Челси наблюдал, как Джо запрокинул голову и вылил несколько капель из содержимого бутылки себе в рот. Он посмаковал жидкость, потом проглотил ее.
— Готово? — спросил он и высунул свой язык, который был окрашен в цвет индиго.
— Остроумно, — нервно произнес Челси.
— Мыши были обыкновенные, Чарли. Ты не знал этого? — он высунул свой язык прямо к носу Челси, затем спрятал его. — В природе не существует мышей с синими языками. Кингсбэри обманул всех. Вывел новую породу.
— Ты помешан! — воскликнул Челси.
Уиндер изменился в лице:
— Ты, трахнутый идиот, ты все знаешь!
— Убирайся, или я позову охрану!
— Вот почему Кушер был убит. Он разведал все и собирался раскрыть, тем самым он встал на пути Кингсбэри.
Верхняя губа Челси подергивалась. Он пытался вырваться:
— Отпусти меня, Джо. Если ты знаешь все это, тем хуже для тебя.
— Они окрасили им языки, Чарли. Подумай только. Они взяли этих несчастных зверьков и сделали синими их языки, чтобы удивить туристов.
Челси пытался отделаться от него:
— Ты сумасшедший!
Джо Уиндер лизнул его щеку.
— Прекрати! — взвизгнул Челси.
Уиндер лизнул его снова:
— Это твой цвет, Чарли. Тебе очень идет.
Его язык опять устрашающе приблизился. Челси с ужасом смотрел на этот жирный синий кусок, как на отравленную пилюлю.
— Ты можешь уволить меня, но сам я не уйду!
Он слез со стола, но осторожно, чтобы не разлить чернила. Челси начал судорожно вынимать салфетки из серебряной коробочки и вытирать ими лицо, проверяя каждый раз, что осталось на салфетке.
— Тебя следует арестовать, — заявил он.
— Но ты не сделаешь этого, подумав о последствиях.
Он был на полпути к двери, когда Челси окликнул его:
— Подожди, Джо. Чего ты хочешь?
Не останавливаясь, Уиндер рассмеялся. Он продолжал смеяться всю дорогу, спускаясь в холл, и мелодичные трели его смеха приводили Челси в содрогание.
16
Как награду за успешное воровство, Молли Макнамара разрешила Баду Шварцу и Денни Поугу подержать арендованный «Катлэс» еще несколько дней.
Вечером 22 июля они поехали по Старой дороге, где жило много богачей Майами. Дома были большие и комфортабельные и живописно смотрелись по обе стороны от тенистой дороги. Денни не мог оторвать взгляда от газонов, высоких старых сосен и ярких тропических кустарников. Они были прекрасны, хотя и пугали своими колючками.
— Они насажали эти испанские острые колья под окнами, — проворчал Денни, — ненавижу эти штуки, на конце каждой ветки — иголка. Чистое убийство, даже в перчатках.
— Не беспокойся, мы поищем заднюю дверь.
— Наверняка они поставили сигнализацию.
— Разумеется.
— И завели этих чертовых собак.
— Возможно, — отозвался Бад, подумав: «Нервишки у парня сдали».
— Ты когда-нибудь обделывал подобный дом?
— Конечно. — Бад Шварц лгал. Особняки, стоящие здесь, были только похожи на подобные в Вайс Майами. Повязка на его руке взмокла от пота. Сгорбившись над рулем, он размышлял: «Надо еще благодарить Бога, по крайней мере, мы имеем машину, на которой всегда можно удрать». Чтобы снять напряжение, он сказал: