— В наемные автомобили?
— А почему, собственно, нет?
Напряжение перешло в молчание. Они разговаривали о таких вещах и раньше. Когда Клинтон Тайри был губернатором Флориды, Джим Тайл был его главным телохранителем — необычайно престижная должность для черного полицейского. После того, как Клинтон Тайри ушел, Джим тут же потерял работу элитного охранника. Новый губернатор, как ему объяснили, чувствовал себя более комфортабельно среди своих головорезов. К концу той судьбоносной недели Джим Тайл опять оказался патрульным на дороге, участок Харни — Каунти, ночные смены.
Спустя годы, он оставался близок с Клинтоном Тайри, частично из-за дружбы, частично из-за восхищения, а частично из-за уверенности, что человеку всегда нужна полицейская охрана. В то время как Скинк вел беспокойный и все более дикий образ жизни, Джим Тайл всегда был рядом с другом и старался как мог для него. Учитывая его работу, порой ему было нелегко, но Джим знал, что его друг сделает для него то же самое, поменяйся они вдруг местами. К тому же, Джим верил в свои силы и надеялся, что когда-нибудь он будет командовать патрульным подразделением или даже всеми патрулями.
А теперь, сидя в патрульной машине, Скинк протирал платком свои очки и извинялся за то, что поставил друга в такое неудобное положение.
— Если ты хочешь арестовать меня, я пойму, — сказал он.
— Кому нужна твоя чертова доброта! Но я буду тебе весьма признателен, если ты позволишь узнать, что происходит.
— Ничего необычного, — ответил Скинк, — нехорошие парни нам всем коллективно дают под зад коленом.
— Мы нашли мертвое тело на мосту, парень по имени Энжел Гавирья. Ты знаешь об этом, не так ли? — полицейский не стал дожидаться ответа. — Коронер говорит: самоубийство или несчастный случай, но я там был и думаю, что это не то и не другое. Покойный был хорошо известным «ведром с помоями», а у них никогда не хватает приличия, чтобы убить самих себя. Обычно кто-то другой оказывает им эту честь.
— Джим, мы живем в бедовые времена.
— На следующий день я тащил синий «форд-седан», который слетел с моста на скорости 86 миль в час, не считая того, что он был фэбээровский.
— ФБР? — оживился Скинк. — Здесь?
— Его звали Хоукинс. Он показал удостоверение, и мы с ним поболтали. Работает по делу о Волшебном Королевстве. Разбирается с исчезнувшими крысами с синими языками. — Джим лениво усмехнулся. — Да, теперь ФБР занимается тем, что допрашивает Эльфов, Ковбоев и Сказочных Принцесс. Я не думаю, чтобы ты мог просветить меня по этой части.
Скинк был удовлетворен, что в ФБР обратили внимание на события в Северном Кей Ларго. Он сказал:
— До меня доходят только обрывки информации.
Джим наклонил лицо к переднему кондиционеру; его щеки почувствовали приятную прохладу. Он передал по рации диспетчеру в Майами, что заканчивает дежурство.
— Я устал, — сказал он Скинку.
— Я тоже.
— Послушай, — произнес полицейский, — я не буду спрашивать о мертвом парне под мостом и об аварии грузовика, перевозившего тело кита…
— Я не знаю, что можно сделать с дохлым китом.
— Это ладно. Но как насчет тех бульдозеров? Ты в курсе? — Скинк посмотрел на него вопросительно.
Джим рассказал, что днем случилось на строительстве в Фалькон Трейс.
— Они ищут парня, который раньше работал в Королевстве. Говорят, он наломал там дров. И вроде бы он с оружием.
— Правда? — Скинк задумчиво подергивал бороду.
— Ты знаешь этого человека?
— Возможно.
— Так ты, возможно, мог бы передать ему, чтобы он заканчивал это дерьмовое дельце, пока не поздно?
— Уже поздно. Сукины дети бьют даже беззащитных стареньких леди.
— Черт побери, — полицейский уставился в окно машины. Три москита, прорвавшиеся внутрь, закружили вокруг его головы. Скинк подался вперед и поймал их. Потом открыл окно и выпустил их в густую ароматную ночь.
Джим сказал:
— Я беспокоюсь за тебя.
Скинк усмехнулся:
— Единственное хорошее событие.
— Может быть, я тебя вытащу, когда все закончится.
— Нет причин. Никто не видел, как я сделал это, никто не нашел оружия. Они даже не продержали меня ночь.
— Да, не продержали, — произнес Тайл, — потому что я им сказал.
Улыбка Скинка исчезла. Джим сказал:
— Они тебя не будут пасти, конечно. Но я мог бы вывести тебя из дела на месяц или два. Пока все не утрясется.