— Забудь о Кингсбэри, — посоветовал Скинк. — Смотри, твоя девушка.
Платформа Керри появилась в конце шествия; прожектор осветил ее, расположившуюся среди искусственных пальм и синтетических кипарисов, в черном с блестками вечернем платье. Она была просто ослепительна, хотя толпа встретила ее жидкими и неуверенными аплодисментами: они ожидали увидеть полураздетую индейскую принцессу верхом на дикой кошке.
Джо Уиндер попытался помахать, но ему было очень больно поднимать руки. Керри не видела его. Она сложила руки на груди и начала петь по-итальянски.
Уиндер был ошеломлен, и не он один; беспокойный шепот пробежал среди рядов.
— Великолепно! — сказал Скинк. Его здоровый глаз сверкал, он стиснул плечо Уиндера. — Разве она не чудо!
— Что это? Что она поет?
Скинк покачал головой: — О Боже, ты должен знать, это же Пуччини. Это «Тоска»!
— Понятно. — Это было нечто новое — опера.
А Керри пела прекрасно; если ее голосу и не хватало силы, это восполнялось удивительной чистотой. Ария печально разлилась по Волшебному Королевству и, словно прохладный дождь, изменила настроение вечера.
Скинк приблизил губы к уху Уиндера и зашептал:
— Это происходит во втором акте, когда Тоска только что увидела своего возлюбленного, котррого пытал жестокий начальник полиции и приговорил к смерти на костре. После своей напрасной попытки спасти его, Тоска сама становится убийцей. Ее песня — горькая жалоба и плач над трагической насмешкой жизни.
— Никогда не знал, — сказал Уиндер.
Когда платформа проезжала мимо Волшебного Дворца, Керри пела:
Скинк закрыл глаза и раскачивался из стороны в сторону. — О, почему дорогой Господь, — на ходу переводил он. — О, почему ты так наградил своего слугу?
Уиндер сказал, что публика, кажется расстроена.
— Расстроена? — негодующе произнес Скинк. — Они должны обезуметь. Скорбеть. Они должны плакать.
— Они всего лишь туристы, — отозвался Джо Уиндер. — Они весь день ждали, чтобы увидеть льва.
— Кретины.
— О, она знала, — нежно сказал Уиндер. — Она знала, что это им, хоть и чуточку, но понравится.
Скинк усмехнулся. — Благослови, Господь, ее сердце.
Он стал неистово аплодировать. — Браво! Браво!
Его хлопанье и крики привлекли внимание зрителей в нижних рядах, которые оборачивались на ложу с пытливым раздражением. Керри заметила их обоих в ложе Кингсбэри и с волнением помахала им. Потом она собралась и, глубоко вдохнув, снова запела первый куплет.
— Какая актриса. — Джо Уиндер был очень горд.
Скинк надвинул свою шляпу поплотней:
— Давай-ка иди за ней.
— Сейчас?
— Прямо сейчас. Пора. — Скинк потянулся и пожал Уиндеру руку. — У тебя есть около часа, — добавил он.
Уиндер сказал ему, чтобы он был осторожным. — Здесь куча детей.
— Не волнуйся.
— Как насчет Кингсбэри?
Скинк ответил: — Без парка с ним будет покончено.
— Я намеревался сделать его знаменитым. Тебе надо было послушать мой план.
— Как-нибудь в другой раз, — сказал Скинк. — А теперь иди. И скажи ей, как она была великолепна. Скажи ей, что это было просто замечательно. Великий Пуччини был бы горд.
— Арриведерчи, — произнес Джо Уиндер.
Из своего офиса на третьем этаже Френсис X. Кингсбэри слышал, что парад в разгаре. Только печальная ария Принцессы Золотое Солнце привлекла его к окну, и он отодвинул занавески, чтобы увидеть, что там такое творится, ради всего святого. Толпа из празднующей превратилась в беспокойную, как будто нетерпеливо что-то ожидающую. «Невероятно, — думал Кингсбэри. — Это смерть, такая музыка. И что это за вечернее платье? Где бикини? Где сиськи и задница?» — Толпа, казалось, готова была удрать.
Керри взяла финальную ноту и держала ее… держала ее вечность, как казалось Кингсбэри. У девчонки хорошее горло, пришлось ему признать. Но было не время и не место для итальянских кошачьих концертов. О Господи, когда же закончится эта песня?
Платформа как раз проезжала мимо, и Кингсбэри был удивлен, увидев, что Принцесса Золотое Солнце уже не поет, на самом деле она пила пиво из кружки. А ее последняя грустная нота все еще висела в воздухе!
Или это уже было что-то другое?
Пожарная тревога, например.
Кингсбэри думал: «Пожалуйста, только не это». Он попытался позвонить в охрану, но никто не ответил: этот трахнутый Педро должен был вернуться давным-давно.
Снаружи тревога сопровождалась предварительно записанным обращением по общей радиосистеме, спокойным и настойчивым тоном призывая всех покинуть Волшебное Королевство. Когда Кингсбэри снова выглянул из окна, он увидел, что посетители стекались к выходам, славно муравьи; так же, как актеры и другие работники. Все бежали к выходу с олимпийской скоростью.
Кингсбэри побежал тоже. Он бежал в поисках Педро Луза, который единственный знал, как отключить пожарную тревогу. Около катакомб он обнаружил Спенса Мухера, который был похож на собаку, убегающую от мчащегося автобуса.
Но Педро Луза не было и следа, и Кингсбэри охватило отчаяние. Люди выметались из парка, а с ними утекали их денежки. Даже если бы они пожелали остановиться и приобрести какой-нибудь последний уцененный сувенир, никто не мог бы продать им его.
«Задницы! — думал Кингсбэри про себя. — Все это паника, а огня нет. Вы что, не видите, идиоты, что это ложная тревога?»
Тут послышались крики.
Горло Кингсбэри сжалось. Он нырнул в киоск фото и снял свое удостоверение с веревочки. Зачем рисковать, если толпа сердитая?
Крики продолжались. Весь в холодном поту, Кингсбэри двинулся к китовому бассейну, где что-то привлекло внимание нескольких семей, когда они выходили из парка. Они выстроились около мостика и возбужденно указывали в сторону воды. Приняв вид туриста, Кингсбэри небрежно присоединился к остальным около перил. Он услышал, как один мужчина говорил своей жене, что света недостаточно для того, чтобы использовать видеокамеру, она же уговаривала его все равно попытаться. Маленькая девочка плакала и цеплялась за ногу своей матери, ее старший брат говорил ей, чтобы она заткнулась, что это всего лишь пластиковый манекен.
Это был не манекен. Это было частично одетое тело Педро Луза, лицом вниз. Его мускулистые ягодицы привлекли внимание людей, и именно этот вид — а не тот факт, что он был мертв — глубоко шокировал посетителей.
Френсис X. Кингсбэри недоброжелательно взирал на труп. Качающаяся голая задница Педро, казалось, насмехалась. «Так вот как это бывает, — думал Кингсбэри. — Дай человеку второй шанс, и вот как он тебе за это отплатит».
Внезапно и без предупреждения дельфин Дикки взвился как ракета на двадцать футов над водой и продемонстрировал совершенный тройной кувырок.
Туристы, выйдя из оцепенения, зааплодировали.
Волшебное Королевство опустело за 40 минут. Прибыли пожарники и бродили по парку, но не нашли никаких следов огня. Они уже хотели уезжать, как три зеленых джипа с горящими фарами въехали на пустую территорию парка. Пожарники не слишком понимали, что привело сюда полицейских, наблюдающих за животными, развлекательный парк казался не слишком подходящим местом. Сержант Марк Дайрсон затормозил одну из отъезжающих пожарных машин и спросил капитана, можно ли пускать собак на территорию, безопасно ли это. Капитан сказал: — «Конечно. Добро пожаловать». — Почти тут же побежали сторожевые псы, а за ними последовали офицеры-спасатели.
Кингсбэри случайно выглянул в окно и увидел льва, трусившего по центральной аллее. Свора собак была уже совсем близко от него. Загнанное животное попыталось забраться на одну из пальм, но упало. Свалилось прямо на собак, поднялось и продолжило свой побег в неопределенном направлении.