Но Матиас быстро отогнал от себя внезапно захлестнувшую его ностальгию — что толку вспоминать дела минувших дней, пока сегодняшние несут лишь дурные вести. Осушив кубок, Моро жестом подозвал слугу и откашлялся, не зная, как начать. Он понимал, что верховная жрица, скорее всего, откажет ему в просьбе отлучить предателя от церкви — но он должен хотя бы попытаться убедить ее принять столь непростое, но важное решение.
— На самом деле, у меня есть к вам довольно серьезный разговор… — произнес Моро.
— Прямо во время празднества? — подняла брови Беатрис. — Не лучше ли оставить все дела до завтра? Успеется.
— Вы считаете, что завтра…
— Я знаю, сколь тяжкий груз пал на ваши плечи, но сегодня у вас есть редкий шанс забыть о заботах хотя бы на один вечер, — верховная жрица похлопала его по ладони и улыбнулась. — Королям тоже нужен отдых.
Моро некоторое время колебался, глядя на Беатрис, но, в конце концов, сдался. Действительно — еще одна ночь ничего не решит. Многим позже, давно за полночь, Матиас шел в свои покои в сопровождении слуг. Несмотря на поздний час, празднество и не думало заканчиваться — напротив, каждый бочонок вина, что слуги выкатывали из погребов, встречался с не меньшим воодушевлением, чем жена привечает мужа с трехлетнего похода. Безусловно, правила приличия требовали, чтобы хозяин провожал последнего гостя лично — но законы гостеприимства легко мог соблюсти и Русси. «Хоть в чем-то от него польза», — подумал Моро, отпустив слуг и зайдя в спальню.
Присевши на кровать, Матиас с трудом снял с себя туфли — распухшие ступни ныли так, будто он пешком обогнул половину континента. Но не успел он снять перстень, как из коридора послышался вскрик и глухой звук, будто кто-то уронил на пол мешок с мукой. Скрипнула дверь — и Матиас увидел, как в спальню скользнул один из стражников, что охраняли его покои.
— Что-то случилось? — поднял бровь Моро.
Ничего не ответив, стражник шагнул в его сторону, и у Матиаса вдруг пересохло во рту — только сейчас в свете ламп он увидел, что лицо мужчины закрывает шарф, обнажая лишь темные глаза, а в руке поблескивает кинжал.
Моро кинул в убийцу одну из подушек — не стоит и говорить, что тот лишь отмахнулся от нее, словно от мухи и бросился к кровати. Но — Матиас и сам не ожидал от себя такой прыти — он успел ухватить стилет, что лежал на тумбочке подле. Неловкий взмах хоть и заставил незнакомца отшатнуться, но даже не оцарапал. В следующий момент Моро еле-еле успел перехватить руку душегуба — лезвие, метившее прямо в сердце, задрожало в ногте от его груди. Несколько мгновений отчаянной борьбы — но силы, увы, были слишком неравны.
Тяжелый кулак ударил его в подбородок — Матиас упал на кровать, но не ослабил хватку, мысленно взывая на помощь всех богов. Следующий удар прилетел в висок — в голове, словно разом забили тысячи колоколов, а перед глазами запрыгали цветные пятна. Моро выпустил руку убийцы, но успел скатиться на пол — и вместо живой плоти лезвие вспороло пуховую перину
От порога раздался пронзительный вопль и юная служанка, уронив поднос с посудой, с криками выбежала в коридор. Незнакомец на мгновение замешкался, оглянувшись на дверь — и в этом Матиас увидел свое спасение. Кое-как вскочив на ноги, он бросился в коридор, позабыв даже о больной ноге, но крепкая рука ухватила его за мантию. Моро оглянулся и поднял перед собой руки, будто надеясь, что они остановят сталь, но…
Следующие несколько мгновений показались Матиасу вечностью — зажав руками бок, он безучастно смотрел на то, как ткань котты быстро чернела от крови. Крики, топот и голоса раздавались откуда-то издалека, будто кто-то залепил ему уши воском. Моро упал на колени, следом растянулся на спине, и последнее что он видел, перед тем как опуститься во тьму — хохочущую черную маску, отплясывающую тенью на стене.
Глава 8
… стрыга же есмь одно из самых опаснейших созданий, что можно повстречать на своем пути, ибо не бездумная тварь она; силой сие чудовище превосходит несколько мужчин, а коварством — десять женщин. Помимо силы звериной владеет она чернокнижием, позволяющей ей тенью скрываться средь людей, до последнего не выдавая свой истинный облик.
Существует поверье, что стрыга — ведьма, продавшая собственную душу в обмен на вечную жизнь и могучие силы. Дабы получить желаемое, колдунья должна принести в жертву самое ценное — своего первенца, притом сделать это сразу же после его рождения, едва он сделает первый вдох. Существует поверье, что стрыга — ведьма, продавшая собственную душу в обмен на вечную жизнь и могучие силы. Дабы получить желаемое, колдунья должна принести в жертву самое ценное — своего первенца, притом сделать это сразу же после его рождения, едва он сделает первый вдох.