— Мы пошлём дозорных, — объявил Амай, важно кивая головой, — они проводят тебя до тропы и засядут сторожить. Предупреди об опасности эльфов Ривенделла и возвращайся обратно, Хильдейфонс Тук, наш далёкий родич из давно оставленного Шира!
Тут как раз две девушки принесли большой кувшин, поставили его посреди хижины и удалились, стрельнув на Фонси озорными тёмными глазами. Вультуш взял берестяную кружку и зачерпнул из кувшина какого-то пахучего зеленоватого напитка.
— Выпьем! — провозгласил Химнай, тоже зачерпывая из кувшина и протягивая кружку Фонси. — Выпьем за дружбу, и за далёких родных, и за давно оставленные земли! За Шир и за Варса-Онге, и за те земли, что ныне покрыты болотами!
Фонси осторожно попробовал напиток, по вкусу напоминающий пиво, куда щедро настригли сосновой хвои. Ничего, пить можно, тем более что пива у Фонси во рту не бывало с самой Северной заставы.
Очень мне у вас, джентльхоббиты, приятно гостить, — заявил Фонси ещё после пары кружек — одной за всех хоббитов и всех риворов, где бы они сейчас ни были, а другой — за пилы, и молотки, и кросна, и другие полезные вещицы, известные в Шире и совсем неведомые в Долине, — но пора бы мне и в дорогу. Не хотелось бы светлое время упускать.
— Верно говоришь, Хильдейфонс, — согласился Тарвай, — пойду велю тебе еды на дорогу собрать. И провожатых.
В провожатые Фонси определили его старых знакомых — Хунрая, Андавата, Хизмая и Торизмуша — как выяснилось, лучших охотников селения. На этот раз они были не в пример дружелюбнее.
— А ты сейчас Хильдейфонс или Ветайрих? — спросил Андават, самый молодой из четверых.
— Хильдифонс, — ответил Фонси. — Я обычно Хильдифонс, а Ветерих только иногда. И вообще, зовите-ка вы меня лучше Фонси. Меня так все друзья зовут.
— Фонси так Фонси. А когда нас поколотил, тогда, ясно, был Ветайрихом, — кивнул ривор, — ясное дело, простому ривору с нами четырьмя нипочём не справиться.
— Ясное дело, — согласился Фонси, — Ветерих славный боец. Он ещё вас пожалел тогда, калечить не стал. А мог бы руки-ноги переломать.
— А ты сам, Фонси, драться умеешь? — полюбопытствовал Торизмуш.
— Если с батогом, — Фонси крутанул в воздухе рукояткой гномьего топора, — тогда да. Я в Шире на батогах второй, а брат мой первый.
— О, да у вас в Шире тоже состязаются! А в чём ещё?
— Дротики кидаем, из лука стреляем, — охотно ответил Фонси, — рюхи опять же, накинь-колечко. Норы наперегонки роем, — добавил он, рассудив, что таких соревнований здесь точно не устраивают.
— Не врут сказки-то, — засмеялся Хизмай, — так ты, Фонси, и норы рыть умеешь?
— Третий год как первое место на ярмарке в Хоббитоне, — скромно признался Фонси.
— У нас рядом с селением большая старая нора есть, в холме вырыта, — сообщил Торизмуш, — только там не живёт уже никто и не ходит туда. Хоббиты не разрешают.
— А вот если б вы с Ветайрихом подрались, кто бы победил? — Андават всё не мог успокоиться.
— А мы с Ветерихом никак подраться не можем, — объяснил Фонси, — он же сам умер давно, и тело его давно в земле истлело. Если ему подраться надо, я его в своё тело пускаю.Я не понял, а ты в это время где?
Так за разговорами Фонси и пятеро риворов добрались до каменного сыра и перешли по нему через поток. Хизмай знаком велел остальным стоять на месте, а сам осторожно ступил на тропу и осмотрелся.
— Вроде никого, — позвал он, — можно идти.
Фонси поправил за плечами мешок с припасами, проверил привязанные к нему топорик и лопату, вздохнул и решительно ударил оземь батогом.
— Ну что, прощайте, родичи, — сказал он, кланяясь четверым риворам, — я ещё вернусь, может быть.
— Орки тут прошли совсем недавно, — Хунрай вдруг наклонился к земле, — следы плохо заметны, тут земля твёрдая, но это точно орки. Пятеро или шестеро.
Торизмуш лёг на тропу и припал ухом к земле.
— Идут! — воскликнул он, вскакивая на ноги. — Идут с севера, топочут ножищами! Много!
— Значит, то разведчиков следы, — кивнул Хунрай и обернулся к Фонси. — Тебе нельзя этой дорогой идти, Фонси.
— Здесь ещё какие-то следы... — бормотал в это время Хизмай, изучая тропу, — какие-то звери с копытами, и ещё волк или большая собака. Но они дальше не идут, сворачивают на камень. И они вроде как вчерашние...Между двумя орчьими отрядами я и сам не хочу идти, — сказал Фонси.