— Это она меня замуж выдать хочет, — шепнула Белладонна Фонси, — я по здешним меркам завидная невеста.
— Да ты и дома завидная невеста, — пожал плечами Фонси, — тебе не привыкать.
— Мне не привыкать, — усмехнулась девушка, — а вот Гербере она голову совсем вскружила. Гербера ведь тоже Тук и чистокровная ширка.
— Тётка Винхея, — позвала Белладонна, — а Гэндальфа вы женить не хотите?
— Хоббит Хандайф, конечно, мудрый и сильный, — невозмутимо ответила риворка, — но ширской крови в нём нет, это видно сразу, а с чужаками мы не роднимся.
— Вот-вот, — сказал Фонси, — и коровы у него нет. Кто за него, старика-нищеброда, пойдёт?
— Хоббит Хандайф, — хихикнула Белладонна, — а сколько лет притворялся!
Попадавшиеся по дороге риворы приветливо здоровались с Фонси, Белладонной и Винхеей, любопытствовали, куда это они идут, и желали приятно перекусить. Это было так похоже на Тукборо, что Фонси не мог удержать улыбки.
— Винхея! Винхея, ты не видела мою дочку!? — послышался вдруг женский голос, и их догнала риворка, на вид чуть помоложе Винхеи. — Она с ребятами пошла играть, и её до сих пор нет! Нигде нет!
Глаза женщины были широко раскрыты, волосы растрёпаны, казалось, она вот-вот разрыдается.
— Спокойно, — сказала Винхея, — что значит «нигде нет»? Где ты искала?
— На озере нет, и в лес они не ходили, и ни у кого дома их нет, я всех обежала.
Винхея на мгновение задумалась.
— Вот что, — сказала она, — беги к Тарваю, пускай он приходит к нам. И пускай захватит с собой Торизмуша и Хизмая. Что стоишь? Беги!
Женщина, подобрав юбки, поспешила прочь.
— ...А вот и Гербера тут как тут, — кивком указала Белладонна, когда они подошли к хижине.
Гербера, высокая и тонкая для хоббички, смотрела на Фонси во все глаза, и когда тот улыбнулся и поклонился по всем правилам ширского вежества, зарделась и потупилась. Белладонна с трудом удержалась от смеха.
— Про тебя Сосрыква рассказывал много чудесных сказок, — шепнула она брату, — а Гербера у нас девушка впечатлительная.
Винхея подошла к вышедшему ей навстречу мужу и что-то объясняла ему, когда вновь появилась женщина, искавшая дочку. Она вела за руку маленькую рыженькую девочку, которой, будь она хоббичкой, Фонси дал бы лет двенадцать.
— Вот она последняя видела мою Анавейшу! — воскликнула женщина. — А где, не говорит!
Девочка выглядела перепуганной. Присмотревшись, Фонси заметил, что её ручки перепачканы желтоватой глиной. Сердце широкого землекопа на мгновение замерло.
Отстранив подошедших поближе Винхею и Вультуша, он присел перед малышкой на корточки.
— Как тебя зовут, маленькая? — спросил Фонси.
— Радавейша, — хлюпнула носиком девочка, — только я уже большая.
— На языке наших давних предков тебя звали бы Рагнасвенда, — сообщил ей Фонси первое, что пришло в голову, и пока девочка примеряла на себя старинное имя, спросил: — а во что вы играли, когда твои друзья потерялись?
— В давних предков, — помедлив, ответила Радавейша и подняла на Фонси ясные зелёные глаза. — В тебя, Ветайрих.
Фонси прикрыл глаза. В голове его застучало однообразно: только не это, только не это...
— Спасибо, милая, — Фонси чмокнул Радавейшу в лоб и выпрямился.
«Только не это, только не это, только не это» — тупо стучала в висках мысль.
— Мне кто-то говорил, — обратился он к Вультушу, — что здесь где-то на окраине есть старая нора, в которую запрещено ходить.
— Я говорил, — выдохнул подбежавший Торизмуш, — они там?
— Похоже на то, — кивнул Фонси.
Вультуш, не говоря ни слова, побежал вдоль по улице, а за ним — и остальные риворы.
— Белладонна, — повернулся Фонси к сестре, — и ты, Гербера, бегите седлайте пони, зовите Гуго, зовите Лилию и скачите туда — он махнул рукой туда, куда побежали риворы, — и лопату мою обязательно найдите. А я за ними, пока они не наделали дел.
Он свистнул Заливая, вскочил псу на холку и пустил ку-шета следом за риворами.
«...только не это, только не это, тольконеэто, тольконе- этотольконеэтотольконеэто... так не может быть, так не должно быть, когда собственный дом убивает и калечит, добрая земля становится врагом, когда она пожирает детей — три локтя сырой земли, пять локтей сухой земли — уже не раскопаться, уже не вздохнуть, только не это, тольконеэтотольконеэто... придавленный частично — всё равно что мёртвый, если не отрезать вовремя руку или ногу, от мёртвой руки в кровь проникает трупный яд, только не это, только не это, только не это...»
Хоббит смотрел перед собой невидящими глазами. До его слуха едва доносились хриплые, отчаянные голоса...