Марципан Бубль подал тогда Фонси отличную мысль.
— Пони вам, држайший господин мимоежжий, купить надо. Преобьзательно пони-то купить. Дорог в Глухомань мало, да и невесть кто там по ним ходит-то. Всенепременно надобно пони купить. Я вам, држайший господин мимоежжий, за четыре пенса пони-то уступлю.
Фонси пожал плечами и проговорил задумчиво:
— На что мне пони? Споткнётся ещё, или ногу вывихнет, или на коленях облысеет, или заболеет сапом — и плакали мои четыре пенса.
Марципан всплеснул руками.
— Прщения пршу, господин мимоежжий! Я и не знал, что вы такой путешественник-то опытный! И правда, не- зачьм вам пони-то, в Глухомани-то! Осёлька вам надо купить на севьрной заставе, как есть осёлька. Осёльк — он там пройдёт, где никакому пони и не снилось, и кушать ему меньше надо! На севьрной заставе-то, там они осёльков разводят и продают, хороших осёльков, и даже лёжа спать обученных, только вы им скажите, господин, что это Бубль вас послал! Кстати сказать, а по имечку-то вас как вельчать?
— Таннер Мелкорой, — чуть помявшись, представился Фонси, и после недолгого обсуждения того, кому именно из местных и окрестных Мелкороев он приходится родственником, покинул гостеприимную корчму Бубля.
Заливным лугам пришли на смену вересковые пустоши. Здесь почти совсем не было поселений; несколько раз Фонси натыкался на заброшенные, полупровалившиеся норы и разваливающиеся лачуги — почему там больше не жили, молодой хоббит не имел понятия. Возможно, снялись с места и махнули всей семьёй куда-нибудь в Мичел Делвинг счастья искать.
Один раз прошёл он мимо пасеки — пчёлы так и жужжали над вереском. Пасечник издали помахал Фонси рукой, но Фонси к нему не подошёл — опасался пчёл. Помахал в ответ, и ладно.
Впереди показалась непонятного вида гурьба: всадник на пони, а по бокам его вроде бы тоже пони — запасные, или, как их называли в Северной Доле, заводные, — но было в них что-то необычное. То ли бежали не так, то ли морды у пони были слишком острые.
— Эге-гей! — Фонси помахал всаднику рукой.
Странные пони вдруг резко свернули и поскакали в сторону Фонси, оглашая пустошь густым, низким лаем. Никакие это не пони, подумал Фонси, но было поздно — первая из огромных собак подбежала к нему и с разгона ударила обеими лапами в плечи. Фонси полетел с ног. «Вот и всё», — мелькнула мысль. — «Даже из Шира не успел выйти. Загрызен собаками посреди верес... тьфу, тьфу!»
Прямо в лицо хоббиту ткнулась серая, кудлатая, бровастая и словно бы бородатая морда. Холодный нос мазнул Фонси по лбу, а горячий шершавый язык прогулялся по его губам и щекам.
— Фу! Фу! К ноге! — раздался голос откуда-то сверху. — Свои! Фу!
Это подскакал всадник на пони. Спешившись и отозвав собак, он протянул Фонси руку и помог встать.
— Не серчай на них, дружище, — улыбнулся он. — Они совсем ещё щенки.
— Щенки? — удивился Фонси, отряхиваясь и утираясь рукавом. — Какие же они будут, когда вырастут?
— Они уже выросли, только ума не набрались, — объяснил приехавший, самый худой хоббит, какого Фонси когда-либо встречал. Однако впечатления заморыша — а Фонси привык связывать худобу с болезнью — он не производил, напротив, был поджар и крепок.
— Сидеть, Заливай! Сидеть, Карай! Сидеть, Покусай! — прикрикнул он на собак и повернулся к Фонси.
— Шенти Северян-Тук, к твоим услугам! Каким ветром тебя занесло сюда, дружище?
— Северян-Тук!? — переспросил Фонси, расплываясь в улыбке. — Это тебя каким ветром занесло сюда, родственник?
— Родственник? — Шенти прищурился. — А по какой ветви?
— Я думаю, — ответил Фонси, — что через моего прапрадеда по отцовской ветви, Исумбраса. А возможно, что и через мою золовку Фиалку Тук.
— А, да ты Тук! Что, из самого Тукборо?
— Из самых Больших Смиалов, — скромно сказал Фонси. — Меня зовут Фонси, я сын Большого Тука.
— Ага! — обрадовался Шенти. — К нам приехал, ширрифом послужить на заставе? Батюшка твой, говорят, у нас служил. Да ты давай, садись на моего пони, а я на Покусае поеду.
Щёлкнув пальцами, Шенти Северян-Тук подозвал собаку и вскочил ей на спину, даже не на спину, а скорее на плечи, держась за ремни, охватывающие грудь пса и скрытые в кудлатой шерсти. Фонси вскочил в опустевшее седло пони, и вскоре ещё более странная ватага резво пробиралась через пустошь.