— Да, — пробормотала я, не зная точно, имеет ли она в виду гибель Лотти или прекращение работ.
А Энни, помолчав немного, продолжала:
— Тогда затевалось большое дело, мисс Мора. В доме жили многочисленные эксперты, которые советовали миссис Шеридан, что надо делать. У нас должно было быть центральное отопление, ванны, цветы. Собирались везде сделать ремонт и новую кухню устроить на американский манер. Миссис Шеридан хотела выписать повара из Лондона. Тогда мне было бы не так тяжело. — Она показала на новую газовую плиту. — Ну это мы, по крайней мере, сделать успели.
— А как относилась к переменам леди Мод?
— Леди Мод не соглашалась на эти планы… Она не любит, когда переставляют ее вещи, и люди из Дублина ей не по душе. Но миссис Шеридан нашла бы средство добиться своего. Она умела это делать и была привязана к этому дому.
— Правда?
— Она им гордилась! Как-то раз она показала мне этот дом на картине в одной старинной книге. Там написано, что он какой-то особенный, хотя, глядя на него, этого и не скажешь. Она хотела сделать из него картинку и чтобы во всех журналах его сфотографировали. Конечно, когда-то ей бы достался замок Тирелей, но ей больше нравился этот дом. Понятно, у них были большие планы насчет стеклодельного завода, но у миссис Шеридан были и свои задумки — например, устроить в Клонкате текстильную фабрику: делать ирландский твид и какие-то кружева. Она была без ума от всего ирландского. А в своих комнатах она делала все по-своему — тут леди Мод не могла ей помешать. Гардеробную она переделала в ванную — всю в зеркалах, — я такой нигде не видала. Теперь ее, бедняжки, нет, и все эти большие планы рухнули, а мы снова стали тут жить, как всегда жили.
— Миссис Шеридан… Она была хороша собой? — спросила я, сама не зная, почему меня это интересует. Но спросить об этом Коннора было нельзя.
— Да, она была хороша, — ответила Энни. — Знаете, есть такие лица, на которые все глядел бы и глядел. Огромные глаза, волосы цвета жнивья…
Мистер Коннор был без ума от нее. Они прожили тут всего восемь месяцев, а потом все кончилось.
— Должно быть, вы скучаете по ней?
— Мы? Да, пожалуй, скучаем. Но только мистер Коннор и леди Мод никогда не говорят о ней. И еще он не любит встречаться с отцом миссис Шеридан. Терпеть не может говорить о ней. Но это не к тому, что мы ее не помним. Тут, в Мирмаунте, кое-что стало меняться, когда она тут жила, и мы помним это. А теперь нет денег даже на стекольный завод, и дела идут туго. Больше ничего здесь не случается. — Она помолчала. — Только и случилось за это время, что вы приехали. И кто его знает, что из этого выйдет. — Последние слова она сказала тихо, как будто только для себя, но так, чтобы я могла их расслышать.
После полудня приехала машина из замка Тирелей и привезла продукты. За рулем сидел О'Киффи, который приветствовал меня, словно старую знакомую, и старался сделать вид, что знает о моем приезде больше, чем мог знать на самом деле. Втроем, с ним и Майклом Суини, мы носили еду в буфетную и складывали на полки. Здесь были копченая осетрина, икра, пироги с дичью, пироги с ягодами, ветчина, жареная телячья нога, четыре вида колбас, пресный хлеб, корзины с овощами и фруктами и еще многое другое. Я поняла, что сделала ошибку.
О'Киффи носил все это из машины в буфетную с видимым удовольствием, и я почувствовала, что он относится ко мне сейчас несколько покровительственно.
— Стало быть, вы в Мирмаунте теперь голодными не останетесь, верно, мисс д'Арси? — заметил он.
Зато Энни была почти в ужасе.
— Вот стыд-то! — сказала она, глядя на заставленные полки, когда О'Киффи уехал. — Только подумать, что скажут в Клонкате, когда эта история станет там известна, а уж О'Киффи об этом расскажет, не сомневайтесь. Надо же ему о чем-то поговорить в пивной.
— Это вовсе не стыдно, Энни, — возразила я. — Люди часто посылают продукты, когда кто-то болен и нет времени, чтобы готовить.
— Это не то, мисс Мора. Смотрите, тут яйца, масло, бекон, даже хлеб. Такие вещи есть в каждом приличном доме, что бы там ни было. Теперь все будут говорить, что мы нищие. Уж поверьте, когда я пойду к ранней мессе в воскресенье, каждый встречный будет мне кивать и подмигивать.
Теперь и я почувствовала стыд, хотя это было глупо и странно. Впервые я отождествила себя с Мирмаунтом. Тем не менее, когда к нам пришел священник справиться о здоровье леди Мод, мы ели бутерброды с осетриной и фруктовый торт. Преподобный Стэнтон оказался плохо одетым молодым человеком. За столом он был словоохотлив, словно изголодался по слушателю; ел все подряд, что стояло на столе.