— И вы влюбились в нее, — заметила я.
Он пристально посмотрел на меня.
— Это ведь ясно, не так ли? И конечно, это случилось той ночью. Наверное, ясно и то, что я не так много видел красивых девушек, как хотел показать. Может быть, тогда я и узнал, что такое красота. — Он поднял свой бокал и осушил его, словно салютуя в честь той ночи.
Минут десять Брендан молчал, словно забыв о моем существовании, но я не чувствовала себя задетой. Он поделился со мной сокровенным, после чего я уже не могла быть ему чужой. Поставив свой бокал, я потянулась за моим плащом, сказав:
— Наверное, мне пора возвращаться.
Он поглядел на меня изумленно, будто только что заметил, и спросил:
— Уже пора? Почему?
— По-моему, меня ждут.
— Они не имеют права чего-то ждать. Они же обходились без вас до сих пор.
— А в Лондоне вы говорили, что здесь меня ждут и что я кому-то нужна.
— Я так и сказал? Или вы сами хотели это услышать? В любом случае вы не нужны им прямо сейчас. Останьтесь, и давайте поедим чего-нибудь. Я бы пригласил вас на парадный ужин, но в Клонкате для этого мало возможностей, а далеко сейчас ехать не стоит. Вы останетесь?
Я кивнула. Мной овладело чувство усталости и расслабленности.
— Они знают, что я у вас.
— Наверно, Энни догадалась. Я не называл своего имени, но она и не спрашивала.
— Что здесь значит имя Брендан Кэролл? Когда я называла его Коннору, леди Мод, даже Отто Прегеру, они все будто замирали на мгновение. Что вы им такое сделали?
— Ничего особенного, — пожал он плечами. — Они должны были знать, что я останусь здесь после того, как выяснилось, что денег на перестройку завода Шериданов не будет. Я в течение года готовил квалифицированных мастеров, чтобы они могли применить свои знания. Но Шериданы не могут теперь позволить себе наладить производство современного стекла — у них нет средств. Они могут только, как прежде, тащиться в хвосте у Ватерфордов. Но для этого я им не нужен, а я не могу позволить себе оставаться здесь и ничего не делать.
— А почему бы Прегеру не поддержать стеклоделие Шериданов? Ведь он сам начинал с оптики и хотел вложить в него деньги через Лотти.
— Кто его знает… Может быть, это дело интересовало его только в связи с Лотти. Это его дело и Коннора, а не мое. Давайте займемся едой.
Он встал и пошел на кухню. Я последовала за ним.
— Так вы не останетесь здесь? Вы вернулись сюда напрасно? — спросила я.
— Да нет. Когда был в Лондоне, я думал, что возвращаюсь не напрасно, что смогу оказать последнюю услугу семье Шеридан, если уговорю Бланш Шеридан вернуться к матери. Бланш не оказалось в живых, оставались вы… Я не знал, как мне заинтересовать вас, чтобы вам захотелось приехать сюда, к разбитому стеклу и сломленной старой леди. Вот я и взял каллоденскую чашу. Я чувствую теперь ответственность за вас… Слушайте, мы когда-нибудь кончим болтать и займемся ужином? — Он открыл холодильник. — Здесь имеются яйца…
— Только не яйца!
— Ну тогда сосиски, ирландская свинина, креветки из Дублинского залива, палтус, только что пойманный на здешнем побережье. Есть еще вишни из долины Роны, картошка, немного камамбера…
— Вы неплохо живете, — улыбнулась я. — Есть у вас белое вино?
— Конечно.
— Тогда приготовим палтус в вине. И креветки сгодятся.
— Вы еще и готовить умеете?